Два полюса одной истины

Примечание: Написано по мотивам серии “Mirror, mirror”. Действие разворачивается в альтернативной вселенной, так что центровые персонажи не добрые и благородные, а совсем даже наоборот. И существовать им приходится в мире, где нет места преданной дружбе и искренней любви. Но в каждом правиле есть исключение.

«…Капитан, а с бородой ему было лучше,

вы не находите? Она придавала ему… характер»

“Mirror, mirror”

Часть первая

«Просто такая сильная любовь

                                                        ты еще не знаешь…»

                                                                                                                 «Звери»

Палуба семь, по коридору направо, десять шагов… Маккой смог бы пройти, даже пробежать этот короткий путь до лазарета и с закрытыми глазами. Он шагает автоматически; его мозг  положительно отказывается фиксировать окружающую действительность.  Прошествовав в свой кабинет мимо Кристины, которая едва глянув на физиономию шефа спешит убраться куда подальше, он падает в кресло и по привычке тянется к заначке в запертом ящике его рабочего стола. Что на этот раз? Ага, бутылочка отличного скотч виски полная на три четверти. Маккой откупоривает пробку, но тут же засовывает ее на место. Это не поможет. Не тот случай. Он со вздохом поднимается и лезет в свое куда более недоступное для посторонних хранилище. Сейф пуст. Почти. Лишь крошечный штатив и в нем пробирка с бесцветной жидкостью. Некоторое время доктор сидит за столом, гипнотизируя взглядом, пожалуй, самую ценную вещь, из тех, что являются его неотъемлемой собственностью. Именно с этой пробирки и начались поистине радикальные перемены в его и прежде неспокойной жизни.

… Он назвал это зелье «быстрая смерть». Самая быстрая и самая легкая из всех, что способна была предоставить на выбор судьба – злодейка.  Два совершенно обычных препарата – сердечный стимулятор и мышечный релаксант, химический состав коих позволял при соединении убивать столь скоро и столь безболезненно. Несколько раз Маккой испытывал действие препарата на разных животных, но вскоре ему представился шанс  поэкспериментировать и на разумных существах. Доктор проклял день, когда привезли тех троих. Двое клингонских пацанов лет десяти, по человеческим меркам, и совсем крошечная девчонка.  Тогда на Вагриусе-5 бушевала эпидемия  синдрома ЦГР, а поскольку клингоны проявляли необычайную устойчивость к этому вирусу, детишкам предстояло пройти через все муки ада, дабы великие умы Империи сумели, наконец, отыскать вакцину.  И отвечал за эксперименты лично он, шеф медицинской службы боевого крейсера «Энтерпрайз». По приказу капитана Кирка. Детишки испуганно съежились, забившись в угол лабораторного отсека. Мальчишки словно затравленные зверьки оглядывались по сторонам, а девочка… Подняла голову, глянула на Маккоя огромными темными глазищами. Понимающе, обреченно, совсем не по-детски.  Доктору приходилось делать множество гадостей на протяжении своей карьеры. Страх был главным стимулом его существования, главным наставником и советчиком. Страх заставлял его цинично хмыкать, когда от острой жалости тошнота подкатывала к горлу, страх заставлял его льстить сильным и насмехаться над слабыми. И вот наступил момент, когда страх исчез.  Просто иссякли запасы, потому как всему в этом мире есть предел.  Осталась лишь пустота. И большущие глаза Джоанны с расширенными зрачками. «Пап, мне такой страшный сон приснился!» Он тогда провалил эксперимент. Дети тихо умерли, а найти новых подопытных не удалось, поскольку мирная колония клингонов со всеми обитателями была уничтожена полностью. Мало того – он посмел открыто заявить, что сознательно провалил эксперимент.  Узнав об инциденте, капитан Кирк пребывал в состоянии глубокого изумления ровно две минуты сорок секунд (как отметил позже Спок), а это был рекорд.  После некоторого времени, проведенного в камере агонии, Маккой вернулся в свой кабинет переосмысливать последние события. Его считали смертником.  МБенга, вечный соперник  и завистник, уже мысленно примерял на себя шевроны СМО.  Вот тогда-то к Маккою и заявился мистер Спок. И предложил свою помощь. Это было самым странным во всей истории. Их отношения с первым помощником капитана находились где-то между «скрытой враждебностью» и «чтоб ты сдох». Несдержанный на язык доктор частенько позволял себе вольно отзываться о личности мистера Спока; значительная часть похабных анекдотов о физиологии вулканцев была плодом его извращенного и злого чувства юмора.  Ему, хранителю некоторых интимных секретов капитана, все сходило с рук, но этот случай был действительно из ряда вон выходящим.  При данных обстоятельствах неудивительно, что он не поверил Споку.  И оказался прав в своем глубоком убеждении, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Столь щедрое обещание спасти докторскую задницу было дано в обмен на обещание некой помощи в будущем. Нет, он безусловно мог отказаться. Но тогда ему довелось бы испытать все прелести военного трибунала и прочие вытекающие отовсюду последствия. Он пошел на сделку. Недоумевая при этом, каким образом Споку удастся вытащить его из сложившейся безнадеги, и что он потребует взамен.  Поразмышляв некоторое время, доктор пришел к выводу, что мистер Спок некоторым образом изменился после того дурацкого инцидента с параллельной вселенной и их двойниками. Изменения внешне никак не проявлялись, так что заметить их сумел только он и, разве что, капитан.  И, возможно, все происшедшее явилось результатом этих изменений. Как бы то ни было, Спок привел в действие некие скрытые рычаги, в результате чего инцидент списали на временное помутнение рассудка Маккоя, и ему были даны две стандартные недели на разработку вакцины.  Успешно закончив разработку и получив в качестве награды почти неиспорченную карьеру и собственную жизнь, Маккой, как ни странно, облегчения не ощутил. Он прекрасно понимал, что еще не раз ему придется выбирать между приказом и собственной совестью, которая, зараза эдакая, оказалась очень живучей.  Вечный Дамоклов меч над головой, с которым нужно было что-то делать. Он так и не успел придумать, что именно. Как оказалось, его злоключения на этом не закончились. В игру вступил доктор МБенга, сильно раздосадованный тем обстоятельством, что вожделенный пост СМО ему так и не достался.

В один чудесный тихий вечер Маккой занимался приготовлениями к еженедельной «вечеринке» капитана.  Капитан любил проводить время на пару с Марлиной в небольшом элитном отсеке для отдыха, что был оборудован всем необходимым для телесных услад – сауной, прелестным, овальной формы бассейном, баром, головизором, огромной кроватью и еще кучей всяческих мелочей. Регулятор температуры воды барахлил, и Маккой пытался его исправить, чертыхаясь сквозь зубы и уже собираясь звать техников. Разумеется, он не услышал легких шагов приближающегося к нему человека, а когда услышал, было уже поздно – тихо прошипел гипоспрей, впрыскивая ему в предплечье что-то явно покрепче глюкозы.  Он порывисто обернулся и оказался лицом к лицу с ослепительно улыбавшимся МБенгой.

-         Тихо, тихо! Не стоит так дергаться!

-         Сволочь! – простонал Маккой, - Ты отравил меня!

-         Разумеется нет, как вы могли подумать про меня такое! – отвечал МБенга тоном оскорбленной невинности, - Это всего лишь легкое снотворное, следов которого не найдут в вашем организме уже через пол часа.  Вы просто напились как свинья, Маккой, свалились в бассейн и утонули! А я тут вовсе не при чем!

МБенга захохотал, визгливо и радостно, словно удачно нашкодивший юнец.  Эти далеко не музыкальные звуки были последним, что слышал Маккой, проваливаясь в сон. 

Смерть показалась ему довольно странной чередой событий и ощущений, которые не представлялось возможным описать словами. Не было ни пресловутого черного тоннеля с ярким светом, ни чувства полета. Он просто двигался куда-то. Мир был вывернут наизнанку, незнакомый, странный, но совсем не пугающий. Вот в чем было дело! Здесь, за Гранью, страх терял свою первоначальную сущность.  Бояться было нечего. Ни хорошо, ни плохо; ни боли, ни наслаждения. Покой. Словно идешь тихим осенним днем по дорожке парка, усыпанной пожелтевшими листьями, а в голове ни одной мысли, и ни одной тревоги на душе.

Возвращение было куда более мучительным, чем уход. Судорожные, болезненные толчки собственного сердца и жгучая боль в груди.  И губы на его губах, что вдували воздух в легкие, оживляя и доставляя ужасные страдания. Сознание Маккоя еще находилось на Грани, когда он потянулся и непроизвольно коснулся им сознания спасшего его человека.  Спок… Почему? Он получил ответ, увидев в мыслях Спока свое зеркальное отражение. Образ того, другого Маккоя. Все события, случившиеся на «Энтерпрайзе» в то время, как он в компании Кирка, Скотта и Ухуры торчал на гауптвахте в параллельной вселенной.  Он видел все глазами Спока и сквозь призму его ощущений – недоумение, подозрение, начавшее после приобретать конкретные формы. Потом та короткая, но жаркая схватка в лазарете, удар по голове с последующим пробуждением в компании двойника Маккоя, который почему-то спас ему жизнь, хотя по логике не должен был этого делать.   Мелдинг. «Наши разумы сливаются, доктор. Наши разумы единое целое. Я чувствую то, что чувствуете вы. Я знаю то, что знаете вы…». После - изумление. Недоверие. И что-то еще… Непонятно, что там было еще, но в тот момент Маккой ощутил зависть. Зависть к той ясности мыслей и чувств, что была квинтэссенцией мировоззрения его двойника, к тому неистребимому человеколюбию, трепетному отношению к Жизни во всех ее проявлениях.  И главное – к отсутствию страха.

Первый самостоятельный вздох… Маккой перевернулся на живот, приподнявшись на локтях. Его вырвало. Водой из бассейна и тем спиртным, что МБенга влил ему в глотку, пока он был без сознания. Поднял голову и зафиксировал мутный взор на малоподвижной бородатой физиономии Спока, что сидел на краешке бассейна.

-         Зря вы это сделали, Спок, - голос хриплый, едва слышимый, - Теперь я слишком много вам должен.

-         Я собираюсь стать капитаном этого корабля, - заявил Спок так невозмутимо, словно сообщал, что нынче вечером намеревается поужинать,  - и вы мне в этом поможете.

Вот так все и закрутилось. Когда двойник Кирка советовал Споку стать капитаном «Энтерпрайза», он, безусловно, осознавал цену своих слов. Хоть и недолго он пробыл в этом мире, но наверняка успел понять, КАК именно здесь становятся капитанами кораблей.  Некоторое время Маккой занимался тем, что можно было назвать шпионажем против капитана Кирка в пользу мистера Спока. Вплоть до того дня, когда разразилась буря. Тогда Спок открыто отказался исполнять приказ капитана и вызвал его на поединок. Он уже сотни раз имел возможность воткнуть Кирку нож в спину, но предпочел этот старомодный способ.  Дуэльные кинжалы, что носили на поясах все офицеры имперского Звездного флота, давно уже стали украшением, а устранять соперников предпочитали с помощью интриг, махинаций, или на худой конец, наемных убийц.  С лицом, перекошенным от злобы, капитан бежал со всех ног к своей каюте. Он ни в коей мере не собирался рисковать жизнью, ввязываясь в поединок с вулканцем. Танталово поле должно было решить эту проблему. Но что-то на этот раз не заладилось, и Госпожа Удача повернулась спиной к своему любимцу.  Никто и никогда не узнает, что именно произошло в тот момент в капитанской каюте. Когда, уже после поединка, Спок вошел внутрь в качестве нового капитана, то он обнаружил там тело Марлины со сломанной шеей.  Судя по тому, с какими почестями он приказал ее похоронить, она сыграла в спектакле не последнюю роль.  Что же касается Кирка, то его смерть отнюдь не была легкой. Двое вошли в шлюзовую камеру, а вышел оттуда один Спок. С заплывшими глазами, вздувшимися венами на лице и шее, как это бывает после короткого пребывания в вакууме.  И с кинжалом Кирка, торчавшем в его левом плече. А тело капитана тем временем уже плавало вокруг «Энтерпрайза» в открытом космосе.

Так лейтенант - командор Спок превратился в капитана Спока.  Для совершенно нечестолюбивого вулканца, предпочитающего заниматься наукой, совсем не дурно. Маккой остался на своем посту в отличие от некоторых членов экипажа, которые последовали за Кирком во время неизбежной в подобных случаях «чистки кадров». МБенга, к великому облегчению доктора, также попал под «чистку», и жизнь стала более-менее сносной. Вплоть до сегодняшнего вызова к капитану.  

Срочный вызов застал Маккоя врасплох – он даже приблизительно не представлял себе, о чем пойдет речь, и на всякий случай перебирал в уме все свои последние прегрешения против корабельной дисциплины. Богатый жизненный опыт научил его своевременно придумывать отмазки.  Спок ожидал его в капитанской каюте, склонившись над монитором, и по его лицу, как всегда, невозможно было ничего прочесть.

-         Доктор, - Спок поднял глаза, и их выражение вызвало у Маккоя ощущение смутной тревоги. Когда-то ему уже случалось наблюдать у вулканца подобный взгляд…, - я пригласил вас, чтобы кое-что вам показать.

С этими словами, он вытянул вперед свою правую руку, и доктор нахмурился, увидев, как подрагивают кончики пальцев Спока.  Недоверчиво хмыкнув, он полез за медицинским сканером. В самом деле, поговорка «здоров, как вулканец», излюбленная имперскими обывателями, имела под собой веские основания. Прочитав показания прибора, он приподнял бровь.

-         Я бы сказал, что этого не может быть, капитан, но трудно отрицать очевидное. С момента вашего первого пон-фарр прошло чуть более трех лет…

-         Три года и четыре с половиной месяца, -  уточнил Спок.

-         Неважно.  Вероятнее всего, ваша человеческая половина дает о себе знать.   А поскольку вы первый гибрид подобного рода, предсказать периодичность данных явлений не представляется возможным. Это состояние может настигнуть вас в любой момент, а по закону подлости именно в тот момент, когда вы будете заняты чем-то крайне важным. Словом – вам не позавидуешь, - резюмировал он.

-         Эти мысли приходили мне в голову, - Спок расправил плечи, откинувшись на спинку кресла, - почему бы вам не присесть.

-         Благодарю, - Маккой опустился в кресло напротив.

-         Так вот, я думал об этой проблеме и пришел к выводу, что она делает меня слишком уязвимым, чего я никак не могу допустить.  В данный момент я не имею возможности отправиться на Вулкан и вступить в брак, но даже если бы у меня появилась подобная возможность, было бы крайне затруднительно возвращаться домой всякий раз, как я буду застигнут врасплох своей слабостью, - лицо Спока невольно дрогнуло, выдав, каких усилий ему стоило поддерживать этот разговор.

-         Словом, вы решили обзавестись парой здесь, на корабле, - Маккой ухмыльнулся, - очень логично, мистер Спок. На мой взгляд, это единственный выход.

-         Вы правы.

-         Что ж, в этом деле я могу быть вам весьма полезен. Самые полные физиологические и психологические характеристики членов экипажа хранятся в моем компьютере.

Спок некоторое время молчал, и Маккою стало не по себе под пристальным, обжигающим взглядом темных глаз.  Он вцепился вспотевшими вдруг ладонями в подлокотники кресла и судорожно сглотнул.  На миг стало трудно дышать, словно сухой, обжигающий жар, снедавший вулканца, заполнил каюту.

-         Вы и на самом деле сможете быть полезным, доктор, - медленно произнес Спок,  - только не в качестве личного консультанта.

-         Вы хотите сказать – свахи, - попытался сострить Маккой, но попытка успеха не имела.

-         Так вот, мне не нужен консультант, - продолжал Спок, поскольку я уже сделал свой выбор. И этот выбор пал на вас.

«Господь всемилостивый, спаси и сохрани!» - пронеслось в объятом паникой мозгу доктора, в то время как он пытался восстановить дыхание и нормальное сердцебиение.  Обретя способность говорить, он прочистил горло и выдавил из себя:

-         Мистер Спок, это конечно хорошо, что у вас появилось чувство юмора, но шутка была не слишком удачной!

Спок наклонился вперед, перегнувшись через стол. Казалось, сам воздух зазвенел от напряжения.

-         Даже если бы я обрел способность шутить, доктор, я никогда не стал бы шутить с подобными вещами! И вам я не советую шутить со мной!

Маккой с силой вжался в спинку кресла, словно хотел раствориться в ней. Глаза напротив пылали такой страстью и таким гневом, что он сильно рисковал изжариться.

-         Я…я только хотел сказать, - промямлил он, - что это нелогично. Ваш выбор нелогичен.

-         И чем же именно он нелогичен? – поза Спока стала менее напряженной.

-          Я…собственно говоря…э-э…не женщина.

-         Это не имеет значения. Я не собираюсь обзаводиться потомством, так как это сделает меня уязвимым. А в отношении чисто физиологических предпочтений, я со временем пришел к выводу, что для меня это не столь важно.

Маккой некоторое время с приоткрытым ртом глядел на вулканца, только что признавшегося в своей бисексуальности.  Намерения Спока явно были очень серьезны, и это вызвало в нем нешуточный страх и нешуточное раздражение.

-         Послушайте, Спок, какого черта! Почему именно я? Почему бы вам не перепихнуться с какой-нибудь красоткой, или молоденьким мальчиком на худой конец?! Снимите напряжение, расслабьтесь!

-         Вы не понимаете, – произнес Спок терпеливо, - Пон-фарр это не сексуальное напряжение, свойственное людям. Это явление не столько физиологического, сколько ментального порядка.  Физиологический акт в данном случае является лишь частью Единения, причем не самой существенной.  Человек, связываемый Узами с вулканцем, должен обладать достаточно сильными ментальными способностями, чтобы взять под контроль энергию, разрушающую ее носителя изнутри, и направить ее в нужное русло.

Маккой перевел дух.

-         И с чего вы взяли, что именно я обладаю такими способностями?

-         Скажем так – у меня есть на это основания.

Приложив ладонь к пылающему лбу, Маккой подумал, что вот сейчас, в эту самую минуту, ему необходимо придумать очень веский и очень логичный аргумент, дабы отговорить Спока от столь безумной идеи.

-         Спок… Вы забыли кое - о чем.  Срок жизни вулканцев в два раза превышает человеческий.  В случае с вашими родителями, ваша мать была намного моложе вашего отца, когда они вступили в брак. Чего не скажешь о нас с вами. Разрыв Уз может скверно на вас подействовать.

-         Если в течение сорока восьми часов я не разрешу свою проблему, доктор, то срок моей жизни окажется куда короче вашего.  У вас есть четыре часа, чтобы принять решение. Ни к чему говорить, что ваше новое положение принесет вам определенные выгоды, это и так понятно. Через четыре часа я жду вас у себя. Можете быть свободны.

…Нелегкая задача. Сейчас для Маккоя в этом мире существует единственная вещь, которой он доверяет – хрупкая, гладкая пробирка в его пальцах. Все осточертело. Все. Испытывать страх, пресмыкаться и лгать. Вот он – простой и легкий выход. И вновь будет неспешное движение по тропинке, усыпанной опавшими желтыми листьями. Покой. Конечно же, он не дурак, чтобы отказать Споку.  Судьба Т’Принг, заставившая содрогнуться даже непрошибаемых вулканцев, ясно показала, что мистер Спок не признает слова «нет» и весьма хорошо сочетает человеческую жестокость с вулканским хладнокровием.  Так что лучше уж сразу пойти в ангар для шаттлов, открыть шлюз и выброситься в открытый космос. Или воспользоваться своей «быстрой смертью», что предпочтительнее. Незваным гостем вторгается в память ощущение – губы Спока на его губах, горячие и шероховатые.  Его мысли… Маккой готов был поклясться, что не только совет двойника капитана Кирка заставил Спока защитить тогда халканцев и стать впоследствии капитаном «Энтерпрайза», но и та картина, что он узрел в мыслях двойника доктора Маккоя. Что-то в нем тогда переломилось… Он вдруг холодеет от внезапной смутной догадки. Несмотря на разительную несхожесть в характерах двойников, у них очень много общего. А что если и тот, другой Маккой… Нет, не может быть. Даже если это так, Спок ничего не понял. Вулканец не способен разобраться в человеческих чувствах. Или способен?  Что за чушь лезет в голову! Борьба с собственной слабостью заканчивается - доктор решительно засовывает пробирку обратно в штатив и прячет в сейф. Какого черта! Если нужно будет периодически служить нянькой и подстилкой спятившему вулканцу, то он сделает это. Ради выживания ему приходилось делать вещи и похуже.  И чего ему бояться? Потери невинности? Нельзя потерять то, чего уже давно нет. Вряд ли Спок имеет столь богатый опыт во всех аспектах сексуальной жизни. Трудность, правда, в том, что вулканцы некоторым образом отличаются от людей. Эти чертовы Узы… Мало им трахаться, им нужно еще лезть в башку и душу того, кого они имеют.  Ладно, поглядим. Маккой в свое время занимался развитием собственных телепатических способностей, которые хоть и были куда слабее вулканских, но вполне поддавались тренировкам.  Вполне возможно, что его мысли не станут для Спока совсем уж открытой книгой, тем более что он слишком занят сражением с собственными гормонами. А склонность вулканцев ко всяческим ритуалам! Кто знает, возможно в первую брачную ночь вулканец пришпиливает ладони супруга к стенке ритуальными кинжалами и трахает его до потери пульса. Маккоя передергивает. Хотя, помнится, матушка Спока не выглядела несчастной жертвой деспотизма. То бишь, можно сделать вывод, что пережить брак с вулканцем способен даже хилый гомо сапиенс.  Итак – вызов брошен, вызов принят. Как это было всегда между ним и Споком.

Стоя у входа в капитанскую каюту, Маккой воровато оглядывается по сторонам, прежде чем нажать на сигнал вызова. Не то, чтобы он боится досужих слухов, но все же… Черт, ни ответа, ни привета. Снедаемый смутной тревогой, доктор торопливо набирает на панели свой личный код СМО, что используется лишь в экстренных случаях. 

Полумрак внутри заставляет его моргнуть несколько раз, адаптируясь к освещению. Красный свет лампы, дурманящий запах каких-то благовоний и угольно-черная тень на стене, отбрасываемая фигурой Спока, что сидит посреди комнаты в позе для медитации – все это рождает мрачноватые мысли о Преисподней.  «Дьявол, как он умудряется медитировать в таком состоянии?!».  Маккой осторожно приближается и, присев рядом, заглядывает в лицо капитана.  Его знания о процессе медитации чисто теоретические, однако он в первую же секунду понимает, что что-то здесь не так. Глаза Спока полуоткрыты, грудная клетка судорожно вздымается и  опускается, а в правой ладони стиснут осколок какого-то камня, причем с такой силой, что кровь сочится меж пальцев.  Считав показания сканера, Маккой длинно и замысловато ругается.  «Процесс ускорился. Почему, черт подери?!».

-         Спок! – доктор с силой встряхивает его за плечи, - Спок ты слышишь меня?! Вернись! Куда бы ты не забрел – вернись! Твою мать…!

«Похоже на какой-то транс, только явно не целительный…  Болевой импульс? Бесполезно, он вообще не чувствует боли. Тогда что?».  От несусветной духоты и отчаянных мыслей кровь тяжко пульсирует в висках Маккоя. Ему кажется, что он вслед за Споком впадает в этот смертоносный транс, уходя все глубже и глубже под гулкие удары собственного сердца.  А что если не сопротивляться? Горячие щеки вулканца под его прохладными ладонями… Идти туда, следом за ним… Дальше - мир постепенно теряет краски… Еще дальше – гаснут звуки и запахи… Омут.  Черный омут. Спок, скорчившийся на самом его дне. Невыразимый ужас. Боль, и страх перед этой болью.  Маккой ощущает, как его ладони словно бы впитывают в себя боль и жар, растворяют их, несут целебную прохладу и успокоение. Спок тянется к нему своим сознанием, словно жаждущий путник к оазису. Совершенно незнакомое существо – дикое, необузданное, огненное, полностью лишенное оков цивилизации. Оно жадно пьет предложенную  влагу жизни, разрастается и крепнет, постепенно поглощая источник, заливая его пылающей лавой.  Маккой в панике отдергивает руки, разрывая возникшую связь.   Железные пальцы Спока мгновенно смыкаются на его горле; его широко распахнутые глаза с огромными зрачками близко-близко – жадные, неистовые, безумные.

-         Спо-ок… Нет! 

Искорка разума в глубине бездонных зрачков. Спок так резко отдергивает руку, что доктор, кашляя, валится на бок.

-         Вы… С вами все в порядке? – голос вулканца слегка дрожит; все его тело содрогается словно в лихорадке. – Я… я пытался ослабить симптомы с помощью медитации, но безуспешно.

-         Лучше бы вы воспользовались транквилизатором. Спок… Я боюсь. Я боюсь, что не смогу. Это… Это слишком сильно… Я… О, мой Бог! Я боюсь!

Маккой не скрывает страха, а какого Дьявола он должен его скрывать, он ведь всего лишь человек, а не проклятый вулканец?!  Он глядит прямо в темные пылающие глаза, растерянно, жалобно и вызывающе. Губы Спока под тонкой полоской усов – бледные, сухие, растрескавшиеся. Они шевелятся, словно он пытается что-то сказать.

-         Леонард… Не дай мне умереть! Только не так!

Маккой отшатывается назад, задохнувшись на миг. Он все знает! Зеленокровный ублюдок, он знает все!

Горячие пальцы Спока на его лице словно прожигают контактные точки, а его собственная рука инстинктивно копирует этот жест на лице вулканца. «Наши разумы сливаются. Наши разумы единое целое…». Далекое эхо. Отголосок прошлого, которое уже не вернуть.  Остается лишь яростная схватка с огненным драконом. И чтобы победить, нужно не уступать ему в ярости. «Я готов сражаться и убивать за тебя, Спок. И я готов умереть за тебя».  Обжигающая боль и леденящий холод. Экстаз. Две стихии сплетаются в смертельном объятии; огненный дракон пытается вновь вырваться на волю, но он уже обуздан. Ритмичное движение распаленных тел; пульсация сознаний. Боль физическая – одуряющая и тошнотворная смешивается с необузданным пламенем, прожигающим изнутри.  Вулканец уже не способен контролировать боль, так что человеческая привычка терпеть боль очень даже кстати.  Только бы удержаться и не соскользнуть во мрак беспамятства! Оттуда уже не будет возврата.  Маккой все же отключается на долю секунды в тот момент, когда нарастающий вал наслаждения и боли взрывается ослепительным каскадом и многократным эхом отдается в самых дальних уголках их общего со Споком сознания.   

Теперь можно.  Дыхание Спока, распластавшегося рядом на кровати, ровное, пульс постепенно приходит в норму.  Можно расслабиться, даже заснуть. Все болит, и чертовски хочется выпить.  Медицинская сумка валяется на полу в полутора метрах, но нет сил до нее дотянуться. Маккой прислушивается к собственным ощущениям, мысленно ставя себе диагноз. Минимум одно ребро сломано, изрядное количество синяков, плюс пару дней ему будет нежелательно принимать сидячее положение.  Что ж, могло быть и хуже. Приподнявшись на локте, он некоторое время глядит на вулканца. Блестящий интеллект, невероятная физическая сила -  и все это коту под хвост из-за банального гормонального дисбаланса. Странно, что он подумал об этом не с презрением, а скорее с жалостью.  Спок сейчас совершенно беспомощен. Дрыхнет – бревно бревном, и не проснется, даже если взять кинжал и перерезать его чертову глотку.   Но Маккой никогда не сделает этого. Потому что любит ушастого сукина сына. Наверно, с первого дня своего появления на «Энтерпрайзе». 

Часть вторая

                                      «Ты задеваешь меня за живое

                                                давай сейчас, а потом еще ночью

     ты будешь рядом, ты будешь со мною

                                                и между нами любовь – это точно!»

«Звери»

Музыка звучит тихо и ненавязчиво. Спок замирает, чутко прислушиваясь. Симфо-джаз снова в моде, как и классические вещи в современной аранжировке. Бокал с шампанским в его руке всего лишь дань приличиям, при первой же возможности он заменит его на воду, или апельсиновый сок. Торжество в честь именин командующего имперским Звездным Флотом выглядит, по его мнению, банально и убого. Впрочем, большая часть увеселительных мероприятий, что устраивались людьми, были на его взгляд совершенно бесполезной, нелогичной тратой сил и средств, а зачастую даже вредной. Пожертвовав необходимое количество времени на светское общение, Спок отходит в угол, откуда удобно наблюдать за всем происходящим. Большинство людей недооценивает чуткость вулканских ушей, что ему весьма на руку. Слухи, сплетни, пустая болтовня - его тренированный слух мигом отделяет всяческую шелуху от действительно полезной информации. Люди в радиусе десяти метров от того места, где он стоит, беседуют в основном вполголоса, разбившись на группы и пары вокруг фуршетных столиков, мест для курения и игры в покер. В гул голосов вплетаются все новые звуки, по мере того, как запоздавшие гости появляются в огромном, полукруглой формы зале.  Спок замирает вдруг, нарушив собственную сосредоточенность. Знакомая фигура мелькает средь блеска фальшивых улыбок, драгоценностей и декольте, офицерских мундиров и парадных костюмов.  Странно, что Маккой среди приглашенных. Он ведь, кажется, собирался покинуть Звездный Флот.  Доктор порхает меж гостей словно мотылек, сияя улыбкой. Целует ручки дамам, почтительно приветствует начальство и обменивается шутками с коллегами. Они не виделись уже почти пол года.  Маккой выглядит иначе, чем во время службы на «Энтерпрайзе» - модный светло – серый гражданский костюм и новая прическа делают его моложе и ярче.  Спок не торопится прогнать прочь свои совершенно нелогичные мысли и ощущения. Он не может отказать себе в удовольствии понаблюдать за мягкими кошачьими перемещениями Маккоя по залу; тощая, слегка сутулая фигура доктора скользит между столиков плавно и вкрадчиво, движения и мимика выверены до последнего па. Вот доктор берет бокал с шампанским, говорит что-то, отпивает глоток. На секунду отворачивается в сторону, и его улыбка гаснет, обнажая его истинное лицо, спрятанное под маской – усталое и апатичное. Несмотря на то,  что их Узы бездействуют, Маккой знает о его присутствии. Но не предпринимает попыток отыскать его в толпе.  Не то, чтобы Спок ощущал беспокойство по этому поводу, но…

… Первые два месяца после завершения пятилетней миссии «Энтерпрайза» стали сплошной и непрекращающейся работой. Необходимо было обработать и  систематизировать  тот гигантский объем информации, что хранился в личных файлах доктора, закончить несколько исследований, подготовить массу отчетов.  Спок исчез с его горизонта. Маккой наверно был последним, кто узнал о назначении Спока на адмиральский пост. Он старался занять свой ум и руки чем угодно, лишь бы выкинуть вулканца из головы.  Отгородившись от Уз ментальными барьерами, он запихнул ненужные эмоции куда подальше, и начал учиться контролировать свою жизнь. Ему это удавалось, пока не иссяк объем работы. А потом появились свободные вечера. Правда Джоанна поначалу таскала его по разным увеселительным заведениям и ночным клубам, но потом он заявил ей, что молодой девице больше пристало проводить время с ровесниками, чем со старым перечником.   Были еще шахматные партии с профессором Лудри и вечеринки с коллегами, где присутствовали неизменные баталии за карточным столом и выпивка.  Но это случалось не каждый день. Бывали дни, когда он оставался наедине с собой, и тогда депрессия накатывала черными волнами,  а спрятаться от нее не представлялось возможным.  Поначалу Маккой занимался самобичеванием, называя себя сопливым дегенератом, которого угораздило втюхаться в ходячий компьютер и прочими столь же лестными эпитетами. Но пользы от экзекуций не было никакой, и доктор втихую надирался до бесчувствия одинокими вечерами. Карьера его стремительно двигалась в гору. Две диссертации, несколько статей в ведущих научных изданиях. И мечта всей жизни – уютное профессорское кресло на кафедре естественных наук знаменитого нью-йоркского университета «Темпико» - уже лежала перед  ним на блюдечке с голубой каемочкой. Ему лишь оставалось сказать «да».

… Дождавшись окончания официальной части торжества, Спок сам подходит к Маккою. Ему приходится признать, что поведение доктора вызывает в нем некий внутренний дискомфорт. Впрочем, как и рука Маккоя,  лежащая на талии длинноногой симпатичной брюнетки. Доктор оборачивается к нему с довольно натянутой улыбкой.

   - Адмирал! Рад видеть вас.

   - Взаимно.

   - Как жаль, что я так и не поздравил вас с новым назначением! – тон его голоса при этом далек от сожалеющего. – Как вам в новом качестве?

Спок, однако, не выказывает ни малейшего желания вести пустые разговоры.

   - Если позволите, мисс, - произносит он, обращаясь к брюнетке, - Мне нужно кое-что обсудить с доктором.

   - Я разыщу вас, моя дорогая! – обещает Маккой девице нежно – пафосным тоном и, запечатлев поцелуй на пухлых губках, следует за Споком.

На просторном балконе, откуда открывается чудесный вид на ночной город, они находят уединение.

   - Итак, Спок, что такого важного вы хотели обсудить со мной?

   - Я давно хотел задать вам один вопрос, доктор…, - Спок стоит в профиль к Маккою, заложив руки за спину и стоически делая вид, что свежий ветерок с реки его ничуть не беспокоит. – … Вы играете в шахматы?

   - Вот как?! – восклицает Маккой с неподдельным сарказмом, - Вы испортили мне вечер лишь для того, чтобы спросить, играю ли я в шахматы?!  В конце концов, вы могли бы приказать мне сыграть с вами партию, и под угрозой вашего гнева я стал бы для вас достойным партнером, даже если бы впервые сел за шахматную доску!

Обернувшись, Спок открыто встречает источающий лед взгляд голубых глаз.

   - Я не понимаю причину вашего гнева, доктор. Такой приказ с моей стороны был бы крайне нелогичным, поскольку я более не являюсь вашим непосредственным начальником, кроме того, игра в шахматы не входит в круг ваших прямых обязанностей.

   - Интимные услуги также не входят в круг моих прямых обязанностей! - голос Маккоя дрожит от злости.

   - Вы сравниваете несравнимое, - самообладание Спока ничто не может поколебать, - в тот раз на карту была поставлена моя жизнь. Рассматривайте это как медицинскую помощь.

   - Вы обратились за помощью не по адресу, Спок. Я доктор, а не проститутка!

«Если сейчас эта сволочь скажет, что одно другому не мешает, - с холодной яростью думает Маккой, - я просто убью его, и гори оно все синим пламенем!»

   - Вы не ответили на мой вопрос, - произносит Спок как ни в чем не бывало.

Маккой некоторое время молчит, пытаясь не сорваться. 

   - Хотите сыграть, Спок? Что ж, я к вашим услугам!

Личный аэрокар Спока плавно несет их по ночному городу, лавируя меж сияющими огнями зданиями и разноцветными рекламными панно. «Не будь он вулканцем, - думает Маккой, - я бы решил, что у меня свидание!».

Личные апартаменты Спока в пентхаузе одного из небоскребов на площади Тибальдо производят на него впечатление.  «Сукин сын неплохо устроился. Хотя тут не слишком-то уютно. Адмирал Спок… Что ж, вряд ли он остановится на этом».  Обстановка внутри довольно спартанская – минимум мебели и отсутствие некоторых мелких безделушек, без которых не обходится ни одно человеческое жилище, создают ощущение пустоты. Но зато каждая из этих вещей стоит немалых денег.

   - Располагайтесь, доктор. Надеюсь, вы не откажетесь от чая?

   - Не откажусь, - ворчливо отвечает Маккой, устраиваясь на низком удобном диване, - Я  предпочел бы конечно что-нибудь покрепче, но боюсь, моя просьба невыполнима.

   - Отчего же? У меня есть джин-тоник, скотч и мятный джулеп.

Секунду Маккой смотрит на него совершенно круглыми глазами. Потом дар речи возвращается к нему. 

   - Вы поистине гостеприимнейший из хозяев, мистер Спок! Можно подумать, что мой визит был заранее вами запланирован!

Два часа пролетают совершенно незаметно.  После второй проигранной партии, Спок позволяет себе проявить некоторую толику эмоций.  Таких как, скажем, недоумение.

   - Не понимаю…

   - Что тут непонятного, мистер Спок? Вы, помнится, частенько играли с покойным капитаном Кирком, и, бывало, проигрывали ему.

   - Изредка.

   - Пусть изредка, но вы никогда не задумывались, почему? Ведь человек не в состоянии превзойти вас в умении просчитывать ходы сложнейших партий.

   - Случайность?

   - Логика отрицает наличие случайностей. Или нет?

   -  Верно.

   - Не случайность, мистер Спок. Вдохновение. Эмоции. То, что не поддается логическому анализу.  Вы проиграли не потому, что я умнее вас, а потому что вы со своей логикой чересчур предсказуемы. – Маккой поднимается, разминая затекшие конечности, - А вообще-то, я член Шахматной Лиги, - сообщает он словно между делом.

   - Я ни разу не видел, чтобы вы играли.

   - Не люблю играть с непрофессионалами.

Нокаут. Маккой ужасно доволен, что ему удалось сбить спесь со Спока. Эти остроухие черти страдают поразительным самомнением. Пользуясь замешательством вулканца, он снимает ментальный блок и осторожно прикасается к сознанию Спока, оживляя их Узы.  Подтверждение некоторых его догадок превращает его маленькую победу в настоящий триумф.  Бездна самых нелогичных эмоций обуревает новоиспеченного адмирала.  Ревность. Уязвленная гордость. Желание. Самое настоящее человеческое желание, хотя Спок и не способен это осознать.  «Дьявол, - проносится в голове Маккоя, он чертовски напряжен!  Ему хочется трахаться, как нормальному мужику! Кто бы знал, что эти отмороженные вулканцы на такое способны!». Ликуя в душе, доктор осторожно приближается к Споку сзади и, положив ладони ему на плечи, наклоняется, почти касаясь губами заостренного уха.

-         Вам нужно расслабиться, Спок, - теплый завораживающий шепот, - Вы чересчур напряжены, и это мешает вам сосредоточиться на игре.

Прерывистый вздох.  Капитуляция. Закаменевшие мышцы плеч наливаются приятным теплом под ритмичными движениями чутких пальцев. Окончательно ожившие Узы превращаются в трепещущую тонкую нить, что постепенно крепнет.  Маккой незаметно расстегивает воротничок парадного адмиральского мундира, касаясь обнаженной кожи и рождая трепет. Незнакомое доселе удовольствие, что испытывает Спок, передается Маккою посредством Уз, и он с восторженной дрожью думает о том, каково будет, если продолжать в том же духе. Двойственность чувственного восприятия… Это нечто такое, что недоступно простому смертному.  Мундир уже валяется на полу рядом с креслом, следом за ним отправляется  телесного цвета туника.   Спок запрокидывает назад голову, отдаваясь на милость совершенно новым ощущениям.  Мягкие ладони движутся по его груди и ниже, останавливаются на наиболее чувствительных местах, жаждущие губы осторожно обхватывают мочку правого уха, скользят вверх… Он уже не может сдержать стона, что ясно указывает, в какое именно место провалился его хваленый вулканский самоконтроль.  В том самом месте напряжение нарастает более всего, становясь поистине мучительным.  Спок порывисто поднимается; его руки почти бессознательно сминают ткань нарядной, кремового цвета рубахи Маккоя; добротная ткань трещит под столь бурным натиском, но, в конце концов, злосчастной детали туалета удается покинуть владельца с минимальным уроном. 

Неяркий свет настольной лампы и смутные колеблющиеся тени.  Тихие вздохи и алая капля крови на прокушенной губе. Обнаженные нервы, сплетенные в тугой комок, рвущийся наружу крик и судорожные всхлипы. Каждое прикосновение подобно удару тока, а багровая пелена плотно застит  глаза и уши, отключая от внешнего мира. Полное опустошение сменяется вновь нарастающей волной, которая движется к своему пику с невероятной скоростью и, схлынув, оставляет после себя взбаламученный омут…

Тишина. Тишина и полумрак.  Спок неподвижно лежит на спине, уставившись в потолок.  Он раздавлен, уничтожен, побежден и … счастлив. Впервые в жизни он готов благодарить судьбу за ту толику человеческой крови, что течет в его жилах,  за тот глоток простого человеческого счастья, что был ему дарован.  И за удивительное открытие поистине невероятной силы, что придают людям их эмоции и чувства. Он поворачивает голову,  прислушиваясь к тихому сопению отвернувшегося к стене Маккоя.  Потом протягивает руку и кладет ладонь между острых лопаток.  Удобный партнер. Сексуальная игрушка на время пон-фарр.  Тот, к кому он не собирался привязываться слишком сильно, чтобы не испытывать сожаления в случае потери. Он всего лишь хотел использовать человеческие чувства в своих целях, как делал всегда, а вместо этого угодил в свою собственную ловушку.  Спок знал, что Маккой ни за что не позволит ему умереть, что бы ни случилось. Но он не знал, что будет готов умереть сам, лишь бы не причинить вреда доктору. Чувства и эмоции не входили в его далеко идущие планы на будущее. Что ж, планы придется некоторым образом пересмотреть…

Октябрь 2004 г.