Особа, приближенная к императору

                                                                            «…И в этом бою, как из крана вино

                                                                    и я пьян и убит под звездою давно

                                                                            дай мне выйти из этой войны с мечом

                                                  и чтоб было потом еще

                                        продолжение…»

                                                                                                         Светлана Сурганова, «Корабли»

Тонкие каблучки торопливой дробью стучат по широкой мраморной лестнице, ведущей ко входу в бывшую резиденцию императора.

   - Сенатор Маккой! – Дженис Пауэлл, личный секретарь, поравнявшись с Джоанной, протягивает ей коммуникатор для особо важных звонков, - ваш отец на второй линии.

   - Слушаю! …. Прямо сейчас?.... Да, хорошо, я буду.

   - Дженис, - Джоанна возвращает девушке коммуникатор, - отмените все мои встречи и доклады на ближайшие три недели.

 - Да, сенатор.

*******************************************

   - Ты никогда не говорил, что у тебя есть дочь, - Леонард Маккой вольготно устроился за обширным, полукруглой формы столом в личном кабинете главы Новой Республики, варварски задрав на него ноги. Сам господин президент  расхаживает туда-сюда по кабинету словно маятник, заложив руки за спину, что отнюдь не является признаком потери душевного равновесия, поскольку вулканцы, как известно, не имеют привычки оное равновесие терять. Его Превосходительству всего лишь захотелось размять мышцы. Остановившись наконец, Спок устремляет орлиный взор на наглого втирушу, что осмелился занять святая святых – президентское кресло.

   - Верно, я не говорил о ней. Но ты знал все это время.

Маккой ухмыляется.

   - После нашего первого «свидания» я много чего о тебе узнал. Грех было не воспользоваться возможностью покопаться в твоей памяти, пока ты спал. 

   - Очаровательно! Мне повезло, что ты делал это из любопытства, а не злого умысла.

   - Логика не признает везения, мистер Спок. Ты хорошо знал, что я не воспользуюсь твоей беспомощностью. Однако, мы отвлекись от темы. Почему ты вспомнил о ней лишь теперь?

   - Я всегда помнил о ней.  Но если бы я приблизил ее к себе раньше, она стала бы моим самым уязвимым местом. Тому, кто замышляет государственный переворот, дети лишь помеха. Я не смог бы ее защитить.

   - И то верно, - вздыхает Маккой, убирая ноги со стола, - ее мать была, кажется, танцовщицей?

   - Да. Обычной молоденькой рабыней, одной из сотен, что живут при дворе ромуланского Претора. Я тогда был в свите посла Сарэка, своего отца. Наша связь явилась результатом внезапно вспыхнувшей страсти с ее стороны и любопытства с моей.  Спустя два стандартных года я получил от Мавиан послание, и сразу же отправил в столицу ромуланской империи двух верных мне вулканцев, которым было поручено позаботиться о ребенке. Мою дочь воспитали так, как воспитывают детей на Вулкане.  

   - А что ее мать?

   - Погибла во время Хадосского восстания. Сейчас  Саавик  четырнадцать с половиной циклов.

   - То бишь, лет пятнадцать по человеческим меркам? Ужасный возраст!

   - Пятнадцать лет и три месяца.

   - Неважно, - отмахивается Маккой поднимаясь, - Когда мне отправляться?

   - Как будешь готов.

   - Я возьму с собой Джоанну.

Спок пристально глядит на него, склонив голову набок.

   - Ты уверен? Путешествие может быть опасным.

   - Шутишь?! Конечно же, путешествие в компании подростка будет опасным для моей нервной системы, поэтому я и беру с собой Джоанну! Она станет лучшей  спутницей и наставницей для пятнадцатилетней девочки, чем старый ворчливый хрен.  Не беспокойся, - Маккой улыбается одними глазами, - В умении постоять за себя Джонни даст фору любому из твоих телохранителей.

*******************************************

Спустя пол часа после выхода «Энтерпрайза» за пределы Солнечной системы, Джоанна заглядывает в каюту Маккоя.

   - Хорошо устроился?

   - Послушай, - он сверкает глазами в притворном гневе, - На тебя в последнее время навалилось столько забот и обязанностей, что пора бы уж перестать опекать меня!  Мне порой кажется, что ты ждешь – не дождешься, когда же я, наконец, впаду в старческий маразм, чтобы вволю натешиться!

   - Судя по твоей все усиливающейся сварливости, ждать этого светлого часа осталось недолго! – не медлит с ответом юная нахалка, и с хохотом увернувшись от диванного валика, выскакивает за дверь.

Маккой со вздохом опускается на кровать. Надо многое обдумать. Он прикрывает глаза, пытаясь сосредоточиться, но мысли плывут куда-то далеко от забот, и постепенно его сознание заполняет картина последнего вечера перед отлетом.

   - …Как насчет этого, Спок?  - лениво развалившись на пребывающей в живописном беспорядке кровати, Маккой наблюдает, как вулканец тщательно застегивает воротничок своего рабочего сюртука, украшенного минимумом регалий. 

Закончив туалет и придирчиво глянув на себя в зеркало, Спок оборачивается к нему.

   - И что же ты хочешь от меня услышать?

   - Что-то вроде: «я хочу отыметь тебя прямо на рабочем столе». Или: «я хочу втрахать тебя в свой коврик для медитаций».

   - Не вижу в этом логики, ты и так всегда знаешь, чего именно я хочу.

   - Пойми, слова это не обязательно лишь носители информации! Некоторые вещи нужно произносить вслух, чтобы избавиться от комплексов.

   - Вулканцы не страдают комплексами.

   - Ну тогда скажи это, что тебе стоит? – в голубых глаза Маккоя прыгают чертики,     - Или язык не поворачивается?

   - Хорошо, - Спок наклоняется к нему, опираясь кулаками о край кровати, - Я хочу отыметь тебя прямо на рабочем столе. И втрахать в свой коврик для медитаций. И еще кое-что, – Он добавляет длинную фразу на вулканском, от которой брови Маккоя стремительно взмывают вверх.

   - О! Даже так! – смеясь, он грозит пальцем вулканцу, - Будьте осторожны в своих желаниях, мистер Спок, я мазохист лишь в весьма умеренных дозах! 

   - Ты же знаешь, что я никогда не причиню тебе боли, – отвечает Спок со своей обычной прямолинейностью.

   - Однако, еще во время службы на «Энтепрайзе», ты запихнул нас со Скотти в камеру агонии, когда мы упились прямо на дежурстве!

   - Зато вы быстро протрезвели.

   - Еще бы! Скотти потом ушел в завязку до конца рейса, на беднягу было жалко смотреть!

   - Это наверняка пошло ему на пользу.

   - Ну… в какой-то степени. Правда он ходил злой как собака и гонял своих кадетов до изнеможения, заставляя с завязанными глазами снимать передний привод с инжектора антивещества, а потом вставлять обратно. За три с половиной минуты. Хотя, он однажды в сильном подпитии признался мне, что не уложившиеся в отведенное время делают ему минет. Полагаю, его сексуальная жизнь в тот период достигла своего пика.

Спок не может удержаться от улыбки, и мысленно ставит себе это на заметку.

   - Леонард, ты определенно дурно на меня влияешь.

   - Еще бы! – хмыкает Маккой, - ты всегда прямо-таки напрашивался на то, чтобы кто-нибудь повлиял на тебя дурно. Из всего экипажа «Энтерпрайза» твоя репутация была самой незапятнанной.  Мало того – нормальная сексуальная жизнь, в человеческом понимании этого слова, изменила некоторым образом твой метаболизм.

   - Я полагаю, ты еще успеешь прочесть мне лекцию по прикладной психологии и физиологии. Мне пора на брифинг, а тебе пора готовиться к отлету…

Звук сигнала входной двери выводит Маккоя из состояния полудремы.

   - Входите! – приняв сидячее положение, он машинально приглаживает волосы на затылке.

Две внушительного вида фигуры появляются в дверях – двухметровый атлетического телосложения Дугал Баан, обладающий силой и подвижностью хищника и рефлексами андроида - убийцы и вулканец Тамак, что уступает габаритами напарнику, но вполне способен потягаться с ним в силе и умении убивать. 

   - Мы пришли узнать, какие будут указания на время пути, - голос Дугала на удивление мягок, что плохо сочетается с его внушительной комплекцией.

   - Мальчики, - Маккой поднимается им навстречу, - До звездной системы Ромулы пять стандартных суток. Можете пока расслабиться, напрягаться будете после.  Отдыхайте. На «Энтерпрайзе» есть чем себя занять.

Склонив головы в знак повиновения, телохранители удаляются.

*******************************************

   - Вы уверены?

Стролл, шеф по безопасности и доверенное лицо президента кивает в ответ. Его высокая худая фигура, склонившаяся над одним из мониторов, кажется, состоит из одних лишь острых углов, что подчеркивается покроем черного мундира.

   - Когда произошла утечка?

   - Вчера в половине одиннадцатого.

   - Вы обнаружили канал?

   - Да. Все нити ведут  в систему Ракуун, к тамошнему диктатору Кайо Мешану.  Насколько я знаю, у вас личные счеты с этим человеком?

   - Да. Хотя, на мой взгляд, в них нет ничего личного, это все лишь человеческие эмоции. Система Ракуун была во времена правления последнего императора воротами для огромного количества контрабанды, что проникала на территорию Империи  с молчаливого одобрения чиновников, имевших свою долю от прибыли. Я всего лишь закрыл эти ворота, поскольку счел подобную ситуацию противоречащей интересам Новой Республики. И начал охоту на контрабандистов. Сын диктатора Мешану командовал одним из кораблей, что перевозили контрабанду. Он погиб во время чистки.  Мешану несколько раз организовывал покушения на меня, поскольку считал меня главным виновником своей потери. Но, учитывая количество желающих отправить меня на тот свет, я никогда не уделял его персоне особого внимания. 

   - Теперь вам придется это сделать. Я полагаю, он узнал куда именно и зачем отправился доктор Маккой. Охота началась.

   - Связь с «Энтерпрайзом» появилась?

   - Нет. Корабль сейчас в гиперпространстве, и выйдет из него через двое стандартных суток.

   - Будьте наготове, Стролл. И сделайте все от вас зависящее.

   - Да, господин президент.

*******************************************

   - Для мегаполиса воздух здесь неплох, - Маккой неторопливо, смакуя, делает глоток из высокого бокала на длинной, изогнутой ножке.

   - В самом деле? – Джоанна иронично выгибает бровь, - еще пол часа назад ты жаловался на дурной климат в здешних широтах. Выпивка всегда сильно улучшала твое настроение.

   -  Ну, так и не порть мне его! Самый настоящий ромуланский эль, не какая-нибудь контрабанда! Ради этого стоило тащиться в такую даль.

   - Похоже, ты забыл, ради чего мы здесь, - Джоанна искоса глядит на Саавик, сидящую над своим стаканом сока прямо и неподвижно, словно кол проглотивши.

В крошечном баре на окраине ромуланской метрополии малолюдно; Маккой, Джоанна и Саавик устроились за столиком в углу, Дугал подпирает барную стойку, зорко оглядываясь по сторонам, а Тамак дежурит на входе. 

До сих пор их юная спутница вела себя как подобает примерному вулканскому ребенку, то бишь открывала рот только с разрешения взрослых.  Маккой, однако, подозревает, что это счастье продлится недолго. Характер у девчонки явно не сахар, это он угадал, едва ее увидев.

… Тван, наставник девочки, убеленный сединами вулканец в свободно ниспадающей темной тоге, провел их с Джоанной в комнату Саавик.  Девочка, стоявшая у окна спиной к ним, порывисто оборачивается, заслышав шаги. Словно молния вспыхивает в продолговатых темных глазах – резкие контуры губ, упрямый подбородок, маленькие заостренные уши, трепет длинных ресниц, небрежная копна слегка вьющихся волос.  Все в ней говорит о том, что вулканское воспитание всего лишь тонкая оболочка, под которой  бушуют нешуточные страсти.

   - Живи долго и процветай, Саавикам!

Маккой на один миг видит себя ее глазами – насколько не вяжутся друг с другом вулканский салют и слегка развязная, совершенно человеческая улыбка;  сколь неестественно звучит беглая вулканская речь в человеческих устах.

   - Мой отец прислал за мной? – ее голос низкий и с хрипотцой, словно у плюшевого мишки.

Вместо ответа Маккой осторожно берет ее за руку и кладет на узкую ладошку простенький круглый медальон на серебристой цепочке.

   - Ты узнаешь его?

Саавик сосредоточенно кивает, и Маккой медленно сжимает ее пальцы в кулак, накрыв своими. Ощущает на миг ее волнение, страх и надежду.

   - Сколько времени тебе понадобится на сборы?

   - Я почти готова. Я знала, что отец собирается послать за мной.

   - Превосходно!  Тогда поторопимся.

   - Если возникнут проблемы, - произносит Тван, - то в пределах Ромуланской империи у меня обширные связи. 

   - Надеюсь, все пойдет так же гладко, как шло до сих пор. 

… Опасливые ожидания Маккоя оправдываются довольно скоро – осмелев, Саавик, засыпает их огромным количеством вопросов, отвечать на которые он предоставляет Джоанне. Продолжая неторопливо потягивать голубоватый ароматный напиток, он некоторое время размышляет о расовой дискриминации.  Будь на их с Джоанной месте вулканцы, девчонка не посмела бы и рта открыть.  Джоанна удаляется в дамскую комнату, оставив Маккоя на растерзание. Саавик некоторое время рассматривает его в упор. 

   - Тебе не говорили, что так пристально смотреть на собеседника просто неприлично?

   - Расскажите мне об отце, - не просит, а требует она, намеренно игнорируя замечание.

Маккой со вздохом отрывается от выпивки, поворачиваясь лицом к своей проблеме.

   - Твой отец истинный вулканец. И он очень любит тебя. Что еще ты хочешь узнать?

   - Истинные вулканцы никогда не говорят о любви!

Маккой передергивает плечами.

   - Да на здоровье! Но ведь это я говорю о любви. Я человек, у людей это принято.

Губы Саавикам презрительно кривятся.

   - Люди очень несдержанные.

   - Детка, прежде чем судить других, оглянись на себя! Ты считаешь, что твое сегодняшнее поведение заставит отца тобой гордиться?

Удар достигает цели – уши и щеки девочки меняют цвет на более темный.

   - Простите! – цедит она сквозь зубы и утыкается в свой стакан. 

Впрочем, ненадолго.

   - Вы с отцом очень близки, да?

   - С чего ты взяла?

   - Когда вы прикоснулись ко мне, я ощутила его присутствие. И потом – он никогда не послал бы за мной чужака. Это логично.

   - Как я погляжу, ты знаешь о логике столь же много, сколь и о любви.

Саавик вновь заливается краской, не в силах тягаться в язвительности с профессионалом.

   - Просто я никогда не думала, что вулканец способен приблизить к себе человека. Люди… Они такие несовершенные.

Маккой ухмыляется. Девчонке палец в рот не клади!

   - Да будет тебе известно, дитя мое, что матерью твоего отца была земная женщина. Толика  человеческой крови вместе с человеческим несовершенством есть и в тебе. Так что сиди на своей красивой попе и не выступай!

От таких анатомических подробностей Саавикам округляет глаза, давится соком и начинает кашлять.

   - Ты можешь сделать из нашего диалога красивое логическое резюме, -  приговаривает Маккой, обтирая платком ее мокрые щеки и подбородок, - не стоит хамить старшим.  Даже если считаешь их представителями низшей расы. 

Джоанна и Дугал нежданно появляются у столика, и лица у них такие, что Маккой даже не задает вопросов, а поспешно вскакивает с места, мысленно проклиная себя за вызванные алкоголем легкое головокружение и вялость в нижних конечностях.

   - Уходим! – коротко бросает Дугал и первым устремляется к выходу, за ним несется Джоанна, увлекая за собой Саавик.

Кинув на стол горсть монет, Маккой догоняет их уже у самой двери.

Тамак ведет аэрокар на предельной скорости, так, что красоты ромуланской столицы сливаются в сплошной водоворот огней, расплывчатых линий и зигзагов. Это создает у пассажиров стойкое  ощущение близкой и неизбежной кончины.

   - Меня тошнит! – сдавленно бормочет Саавик.

   - Не думал, что у доблестных вулканцев такие слабые желудки! – язвит Маккой.

   - Дыши глубже! – Джоанна прижимает к себе девочку, кинув на отца уничтожающий взгляд.

-         Оторвались? – спрашивает Маккой Дугала, который не сводит глаз с  обзорного монитора.

Тот лишь мотает головой.

-         Кто это вообще такие?

-         Я принял звонок с «Энтерпрайза», - отвечает Дугал, не нарушая сосредоточенности, - Нас предупредили об опасности. Из офиса президента произошла утечка информации, и наш маршрут и цель путешествия стали известны диктатору Ракуун.

-         Как же, помню! – Маккой задумчиво потирает подбородок.  – Мешану, кажется. Он организовал покушение на Спока два года назад. Тот еще ублюдок!

-         Через минуту после звонка, - продолжает Дугал, - Тамак сообщил мне, что его сенсоры зафиксировали две небольшие мобильные группы вооруженных людей, приближающихся к точке нашего местонахождения.  Судя по всему, это охотники за головами. Мы в опасном положении.

-         А мы не можем просить защиты у властей? – подает голос Джоанна, - в конце концов, между Ромуланской Империей и Новой Республикой подписан мирный договор, а эти люди угрожают нам на территории империи!

-         Не думаю, - отвечает Маккой,  - у Мешану очень теплые и взаимовыгодные отношения с Претором. На одной чаше весов хлипкий мирный договор с нами, на другой – дружба с Мешану и та несомненная выгода, что имеет Претор от торговли и контрабанды. Как думаешь, что он выберет?

Джоанна молчит, нахмурившись.

-         Но с другой стороны – ромуланская полиция может сослужить нам службу. Дугал, улавливаешь мысль? – Маккой подмигивает громиле, и тот кивает в ответ.

-         У меня есть три мины с часовым механизмом, - телохранитель расстегивает куртку, демонстрируя широкий кожаный пояс, напичканный разного рода опасными приспособлениями, - Если заложить их по полукилометровому периметру, то на воздух взлетит целый квартал. Это остановит преследователей и даст нам необходимое время, чтобы добраться до шаттла и выйти на орбиту к «Энтерпрайзу».

-         Только умоляю – достигнем сперва промышленной зоны! – восклицает Маккой, - я не хочу иметь на своей совести сотни обгорелых трупов!

-         Эй-эй, что вы задумали?! – Джоанна опасливо глядит то на одного, то на другого.  

-         Ничего особенного, детка, просто наделаем побольше шума, соберем побольше полиции, и под это дело смоемся.

-         До подходящего сектора пять стандартных минут пути, - Дугал указывает на монитор, где высвечивается карта метрополии. – На ограниченном пространстве строятся сразу два промышленных объекта. К северу от них находится обширное водохранилище, а к югу горная гряда с заброшенными дилитиевыми рудниками. Метановые испарения с рудников усилят взрыв.

Маккой кивает, оценив профессиональный подход к проблеме.

-         Тогда за дело!

Ветер-суховей поднимает тучи пыли, гоняет по бетонным плитам мелкий строительный мусор и какие-то колючие растения, похожие на земные перекати-поле. Пустые коробки недостроенных цехов и бараков с черными глазницами окон придают окружающему пейзажу облик слегка апокалиптический.

«Всю свою сознательную жизнь мечтал умереть смертью героя из дешевого боевика!» - нервно думает Маккой, набирая код на крошечной панели взрывного устройства.

Это была его идея. Отправить девочек одних, а самим остаться.  Конечно, если бы Дугал с Тамаком могли управиться вдвоем… В конце концов, он доктор, а не космический рейнджер. Шагая по жизни под девизом:  «жить захочешь, еще и не так раскорячишься», он привык открывать в себе как маленькие, так и большие таланты, но всему ведь есть предел! Отогнав трусливые мысли, Маккой завершает комбинацию и в резвом темпе направляется к заранее выбранному укрытию. Через три с половиной минуты здесь будет настоящий ад, и ему придется из него выбираться.

*******************************************

Джоанна нервно покусывает губу. Секьюрити в парадных мундирах выстроились в два ряда, образовав почетный караул.  В огромном ангаре для шаттлов флагмана Новой Республики «Эксельсиор» президент встречается с дочерью. Наблюдая за скупыми, полными скрытого смысла жестами и мимикой вулканцев, Джоанна ощущает щекотание в горле. Пробыв на Вулкане вместе с отцом некоторое время, она успела понять, что семейные отношения в вулканском обществе это явление совершенно иного порядка, нежели в человеческом. В данный момент ее эмоции усиливаются за счет тревоги, что ест ее поедом с той самой минуты, как она увидела на обзорном мониторе аэрокара  огромный столб пламени на месте строящихся зданий. Их с Саавик дальнейшее передвижение обошлось без происшествий, и они благополучно попали на «Энтерпрайз», который согласно приказу президента немедленно взял курс к Нейтральной зоне, где и встретился с флагманом. Теперь она с нетерпением ждет указаний Спока к дальнейшим действиям. Повернувшись к капитану «Эксельсиора», Спок невозмутимо произносит:

-         Курс к Солнечной системе, мистер Гаэрон.

-         Вы не можете так поступить! – в несколько стремительных шагов преодолев разделяющее их расстояние, Джоанна стоит теперь к нему почти вплотную, бледная от едва сдерживаемого гнева.

-         О чем вы, сенатор? – Спок оборачивается к ней, заложив руки за спину.

-         Вы не можете бросить его вот так! После всего, что он… Проклятье!

Спок на секунду словно ощущает волну холода – взгляд очень знакомых голубых глаз обжигает гневом и замораживает презрением.  Они глядят друг на друга, словно схлестнувшись в поединке. Глаза Джоанны постепенно гаснут, наполняясь влагой, как будто в них вставили прозрачные стеклышки. Она опускает голову.

-         Простите… Мистер Спок, я не должна была… Я знаю, вы никогда…

Он очень мягко приподнимает ее голову за подбородок.

-         Вам незачем просить прощения, Джоанна. Надейтесь на лучшее. Надежда это одна из самых полезных человеческих эмоций.

Она улыбается сквозь слезы.

-         Людям свойственны эмоциональные вспышки, о которых они потом сожалеют, мистер Спок.  Я буду надеяться.

Взгляд широко распахнутых глаз Саавикам серьезен и внимателен. Она смотрит и слушает так, словно хочет впитать в себя нечто невиданное ранее.

******************************************* 

Солнце обжигает. На квадратной бетонной площадке без единого укрытия как на огромной сковородке распластались безвольные фигуры арестантов.  «Жарко, как на Вулкане!» - подумал Маккой, когда впервые ступил на поверхность Плактуна-4, планеты – рудника, планеты – тюрьмы, планеты – мусорки для различного рода отходов, в том числе и радиоактивных. Всех обитателей его платц-блока нынче подвергли наказанию за убийство охранника. Они будут поджариваться на солнце до тех пор, пока не выдадут убийц.

Маккой сидит у самой стены, скрестив ноги и предусмотрительно накрыв голову тюремной робой. Он не чувствует жары. Единственное ощущение, связывающее его с внешним миром, это широкая спина Дугала, прижатая к его спине. Погруженные в медитацию, они уходят от тягот, что терзают слабую человеческую плоть, воспаряют к вершинам мира. Маккой окунается в красоты земных небес и океана; он наблюдает восход солнца в открытом море, взмывает в облака и прогуливается по блистающей золотом и бронзой осенней листвы аллее парка, что окружает бывший императорский дворец. Он видит сияние ТгХут, особенно неистовое перед рассветом и готически красивые улицы древнего Шикхара, почти пустынные в это время суток. «Тебе понравится Вулкан» - заявил тогда Спок непререкаемым тоном.  «Ну да, как же!» - подумал он, но в конечном итоге Спок оказался прав. Внезапно, он видит совершенно незнакомый пейзаж. Серая степь до самого горизонта с черными квадратиками обработанных полей, стадо каких-то огромных лохматых животных. И фигурки женщин, что сушат белье древним способом, развешивая его на растянутых веревках. Он с изумлением понимает, что случайно вторгся в сознание Дугала. Одновременно выйдя из транса, они глядят друг на друга некоторое время.

-         Извини, - произносит Маккой, прочистив горло, - раньше у меня такое получалось только со Споком, да с моим вулканским наставником.

-         Ничего, - Дугал садится, прислонившись к стене и распрямив ноги, - твои способности явно очень высоки для человека.

-         Скоро закончится этот балаган? – поморщившись, Маккой присаживается рядом.

-         Через пару часов. Центровые сдадут копам какую-нибудь шушеру под видом убийц. Братьев Вашти выдать никто не посмеет.

Со вздохом прислонив затылок к раскаленному бетону, Маккой вновь пытается отключиться.

Он почти ничего не помнил из тех событий, что случились сразу после взрыва.  Первая ясная картина – кабинет следователя в Департаменте безопасности. Он сидит на жестком и холодном стуле из металла. Вокруг серые стены, серая мебель, пульт интеркома, приборная панель с мигающими огнями. Он думает о том, как это неудобно и расточительно – делать стулья из металла. И о том, что серые кабинетные тона угнетают психику и мешают работать.

   - Имя, цель визита на Релус? – уже в который раз повторяет следователь.

Маккой с трудом заставляет себя сосредоточиться.

   - Может хватит валять дурака? – непослушные губы едва шевелятся, - Вы ведь знаете, кто я. И знаете, сколько предложил Мешану за мою голову. Только вам этих денег все равно не видать. Все достанется большим шишкам.

Следователь - молодой ромуланец  нервно переглатывает, захлопывает пластиковую папку. Маккой распрямляет спину, усилием воли отгоняя дурноту и головокружение.

   - Карты на стол, юноша.  Давайте поговорим как деловые люди.

   - Какие еще карты? – настороженно вопрошает ромуланец, и Маккой понимает, что разговор предстоит тяжелый.

   - У вас отсюда есть доступ к Финансовой Сети?

   - В моем кабинете установлен Универсальный Административный модуль, - тоном человека, оскорбленного в лучших чувствах, заявляет следователь, - С него я могу получить доступ к любым ресурсам.

   - Отлично. Вы позволите?  - обезоруживающе улыбнувшись, Маккой вытягивает вперед скованные примитивными «браслетами» руки.

Словно загипнотизированный, парень молча снимает наручники и уступает ему место за пультом. 

   - Номер вашего лицевого счета в Сети?

Набрав названную комбинацию цифр и знаков, Маккой некоторое время колдует над пультом, в результате чего денежная ценность изначальных вложений на счету ромуланца вырастает сразу на несколько пунктов. Прерывисто дыша, тот наклоняется ближе к терминалу, словно не веря своим глазам.

   - Это, так сказать, аванс. Я перевел на ваш счет пять тысяч республиканских кредитов, преобразовав их в ромуланские дханмы по текущему курсу.  Сумма получилась значительной.

   - Вы не понимаете! – близкий к истерике следователь всплескивает руками, - я не смогу вас отпустить! Мне просто оторвут голову, а у меня семья! 

   - А я и не прошу меня отпустить. Мне нужен быстрый суд и любой приговор, кроме смертного. А после я найду способ выйти из тюрьмы. Мои файлы по окончании процедуры должны на некоторое время затеряться в лабиринтах судебной машины. Вы вполне в силах это устроить. А взамен вы получите безбедную жизнь для себя и ваших детей. Ну, как? 

После серии охов и причитаний следователь соглашается.

   - У меня есть еще одна просьба.

   - Как, еще? – морщится ромуланец.

   - Ничего серьезного. Просто звонок. Один звонок.

Выслушав сбивчивую речь Маккоя, Тван одобрительно кивает головой.

   - Вы действовали правильно и логично. Я найду способ вам помочь. – Фигура старика на маленьком экране медленно поднимает руку в традиционном вулканском приветствии, - Живите долго, Маккой. В мире и процветании.

«Первая часть пожелания становится до боли актуальной» - думал он уже после высадки на Плактун-4. Имея весьма смутное представление о тюремных законах и правилах, он вряд ли был способен выживать здесь достаточно долгое время.  По крайней мере, в одиночку.

Четырнадцатый платц-блок насчитывал пятьдесят заключенных. Странным для ромуланской тюрьмы явлением было то, что большинство из них принадлежали к человеческой расе. Ромуланцы составляли всего процентов сорок от общего числа узников, а клингонов было восемь душ; молчаливые и озлобленные, они всегда держались группой, особняком от остальных.

Испытания начались в первый же день. Отчасти Маккой был готов к тому, что ему придется вступить в отчаянную схватку за собственную жизнь и собственное достоинство. И, скорее всего, ему предстояло потерпеть поражение в этой схватке. Его и еще двух новичков направили на не слишком тяжелую, но грязную работу – чистку вентиляционной шахты и отхожих мест. Уже после полудня Маккой ощущал себя измотанным морально и физически, и ужасно сожалел о своем «правильном и логичном» поступке. Сунув в ведро с растворителем щетку, коей он только что оттер малоаппетиного вида пятно на бетонном полу сортира, Маккой обессилено сползает на пол, прислонившись к стене. «Я уже слишком стар для подобных экспериментов» - думает он обреченно. Гулкий звук шагов заставляет его вскочить и вновь взяться за свое орудие труда. Вошедший, однако, оказывается не охранником, а его собратом по несчастью. Долговязую жилистую фигуру вновь прибывшего венчает копна сальных волос, уложенных в совершенно дикую прическу, а крючконосую малоприятную рожу при виде новичка озаряет ухмылка, не предвещающая ничего хорошего.

-         А, новенький! Тебя только сегодня привезли, верно?

Маккой кивает, молясь в душе, чтобы встреча не переросла в конфликт. Но, судя по всему, это просто нереально.

-         Эй! – резкий толчок отбрасывает его к стенке, а незнакомец уже стоит к нему вплотную, стискивая его запястье, - тебе западло ответить, а?! Считаешь разговор со мной ниже своего достоинства?!

-         Убери свои лапы! – цедит Маккой сквозь зубы, стараясь выглядеть внушительно, но без малейшего успеха.

-         Ух ты, какой! – ржет ему в лицо мучитель, обдавая жертву гнилостным запахом изо рта. – Какой… , - темные навыкате глаза словно ощупывают его, - какой гладкий! Ухоженный словно целочка! Ты наверняка хорошая шлюха, а, голубоглазый?! 

Злополучная щетка отброшена в сторону, а незнакомец уже недвусмысленно прижимает Маккоя к стенке.

-         Давай познакомимся поближе! Меня зовут Шака, а тебя? Как мне тебя называть, когда я буду трахать тебя? Может… А-а-а!

Сдавленно вскрикнув, Шака падает на колени – скользнув по стенке вниз, Маккой полоснул по его ноге крошечным лезвием, зажатым между большим и указательным пальцем, перерезав сухожилие. Теперь роли поменялись. Оттянув назад голову Шаки за немытые космы, Маккой водит лезвием по его горлу и лицу, оставляя неглубокие порезы.

-         Сынок, - приговаривает он назидательным тоном, - я держал в руках нити человеческих жизней еще в то время, когда матушка меняла тебе подгузники. Хотя если учесть, каким засранцем ты вырос, она наверняка часто забывала это делать. Теперь ты понимаешь, что поступил нехорошо?

Он так увлекается своим занятием, что едва не пропускает появление двух охранников. Отправив легким и незаметным движением фокусника свое лезвие в унитаз, Маккой, как ни в чем не бывало, принимается тереть пол, словно не замечая стонущего и заливающего чистый пол кровью человека.

-         Эй! – вопит один из вошедших копов, - Что это с ним?

-         Понятия не имею! – взор Маккоя полон чистоты и невинности, - Наверно, поранился.  Бедолага!

Обыскав его и не найдя никакого оружия, охранники с руганью волокут Шаку в лазарет.

«Это еще не конец» - подумал он, и оказался прав. Остаток дня и ночь проходят без происшествий, но на следующий день во время полуторачасового дневного схода, когда заключенным позволено отдохнуть от работы, проблемы в лице хромающего и перекошенного от лютой злобы Шаки в сопровождении эскорта из двух крепких парней возвращаются к нему, подобно дурному дежа вю. Маккой не успевает и пикнуть, как оказывается в укромном закоулке, окруженный со всех сторон.  Извернувшись угрем и отпихнув одного из нападавших, он пытается улизнуть, но тщетно. Даже вулканская «школа выживания» не сделала его сильным в рукопашной схватке.  Очевидно, благодаря святому убеждению в том, что он  «доктор, а не самурай – телохранитель».  И вот, его руки уже заломлены за спину, левый глаз стремительно заплывает, а кровь из разбитого носа капает на бурую ткань тюремной робы.

-         Я тебе кишки выпущу! – шипит Шака ему в лицо, - Но сперва порву твою жопу, сука такая!

-         Имел я тебя! – Маккой плюет в перекошенную, покрытую багровыми струпьями рожу, и тут же захлебывается болью от ударов в живот и пах.

Судя по всему, второй день его пребывания в этом славном заведении должен стать и последним. Неожиданно, скрутившие его руки куда-то пропадают, и он мешком валится на пол. Исхитрившись отползти от места схватки, он пытается восстановить дыхание и попутно разглядеть того, кому обязан своим спасением. Но бой заканчивается даже раньше, чем Маккою удается осмыслить происходящее. Широкие лапищи Дугала подхватывают его под мышки и ставят на ноги, прислонив к стене.

-         Ты цел?

Улыбаться больно, но лицо Маккоя расплывается в совершенно идиотской улыбке.

-         Благослови тебя Господь, Дугал Баан! Ты очень вовремя!

Он запрокидывает голову, пытаясь унять кровь из носа, искоса бросает взгляд на Дугала.

-         Тамак?

Телохранитель молча качает головой, не поднимая глаз.

-         Проклятье! Споку будет чертовски жаль его потерять!

******************************************* 

   - Вон, гляди туда! – Дугал указывает в направлении самого тихого и прохладного уголка огромного, невыносимо душного и гулкого зала, что служит арестантам столовой.  – Это Центровые. Вожаки здешних группировок. Рыжий крепыш это Клод Вашти - тот, что давеча замочил охранника, тощего седого ромуланца зовут Релл, а татуированного здоровяка Азим. Он в последнее время пытается переманить клингонов на свою сторону, но у него ни черта не выходит.

   - Все Основные входят в состав группировок? – уточняет Маккой.

   - Практически да. Одиночки попадаются редко, в одиночку тут не выжить.  Клингонам рано или поздно тоже придется к кому-нибудь примкнуть, их слишком мало.

   - А новенькие?

Дугал слегка пожимает плечами.

   - По разному. За самых сильных грызутся Центровые, пытаясь переманить к себе, те, кто послабее выбирают убежище на свой вкус. Шестерят, прислуживая Центровым. 

   - Нам-то что делать?

   - Как скажешь. Я могу контролировать ситуацию при любых обстоятельствах.

Маккой задумчиво ковыряет ложкой запеканку, что скормили им на завтрак, видом и запахом схожую с асбестовой смесью.

   - Попробуем побыть в роли одиночек, - решает он наконец. – А там поглядим.

Пытаясь впихнуть в себя завтрак, он рассеянно скользит взглядом по залу.

   - Дугал, а почему за нашим и соседним столами яблоку негде упасть, а вон за тот стол, что возле входа почти никто не садится? 

   - Приглядись повнимательнее. Что ты думаешь об этих парнях?

Маккой обводит взглядом девятерых обитателей стола, что привлек его внимание, довольно жалкого и потрепанного вида субъектов, самый старший из которых примерно его возраста, а самый младший едва ли достиг совершеннолетия.

   - Они похожи… на неудачников.

   - Ты чертовски наблюдателен, - усмехается Дугал, - не вздумай только сесть за тот стол, или хотя бы перемолвиться словечком с одним из них. Это здешние парии. «Чушки», или «дырки». Подстилки, короче. У каждого из них свой сутенер, и трахаются здесь не за бесплатно.

Маккой кивает, не сводя глаз с компании отверженных, обуреваемый неким мазохистским чувством.  Его не покидает мысль, что без поддержки Дугала он  нынче сидел бы рядом с ними.

   - Тот парнишка, - Маккой указывает на самого младшего. – Он совсем ребенок.  Как он мог сюда попасть?

   - Эй! – восклицает Дугал, - Я ведь не справочная служба, откуда мне знать?

Маккой оборачивается к нему с комическим изумлением.

   - Как?! А я думал ты знаешь абсолютно все! В самом деле, - продолжает он, переходя на серьезный тон, - откуда ты все знаешь?

   - В юности я провел некоторое время в месте, подобном этому. Хорошая школа. Ты либо подыхаешь, либо становишься прочнее, чем камень или металл.

******************************************* 

   - Благода-а-ть! – наслаждаясь моментом, Маккой замирает под прохладной водяной струей.

В просторной душевой кроме них с Дугалом нет никого – проявив предусмотрительность, они явились на помывку последними. Дугал обсыхает, зорко поглядывая на входную дверь. 

   - Хорош полоскаться, - бурчит он спустя некоторое время, - Сюда вот-вот кто-нибудь заявится!

   - Опасаешься за мою красивую задницу? – ухмыляется Маккой.  

   - Между прочим, это совсем не смешно! Ко мне уже поступила пара – тройка предложений одолжить тебя на некоторое время. За подходящую цену, разумеется. Если твоя популярность будет расти в геометрической прогрессии, головная боль мне обеспечена.

   - Ты издеваешься, или это правда? – тон Маккоя становится слегка напряженным.

   - Я не издеваюсь над теми, кого охраняю. Пойми, устраивать драку это значит скрести неприятностей на свой хребет. Меня могут упрятать в карцер, а ты на некоторое время останешься один.

Едва они успевают одеться, как в душевую незаметной тенью проскальзывает скрюченная фигурка Кейси, самого младшего обитателя их блока. Затравленно глянув на них, парнишка замирает, а затем, прошмыгнув мимо, исчезает в дальнем отсеке душевой. Маккой качает головой.

   - Интересно, сколько ему лет? И что он такого натворил?

   - Вижу, тебя заинтересовал этот парень, - констатирует Дугал.

   - Он напомнил мне того паршивца, что увивался за Джоанной в старших классах.  Дико видеть его здесь. При иных обстоятельствах он мог бы быть вполне благополучным школьником.

   - При иных обстоятельствах, все мы могли бы быть другими. Мало тебе своих проблем! – ворчит Дугал, - Идем, что ли.

На пути к бараку они встречают еще троицу запоздалых купальщиков. Клод и Дан Вашти, а с ними незнакомый темнокожий здоровяк.

   - … эта крыса ловко прячется, - невольно слышит Маккой обрывок их разговора, - но мы его отыщем! Шака вроде видел, как он прошмыгнул в душевую.

Припомнив высказывание Дугала насчет своих и чужих проблем, он продолжает идти, но  поневоле замедляет шаги, обуреваемый некой идеей.

   - Нам нужно вернуться! – резко развернувшись, он решительно устремляется обратно.

   - Спятил?! – Дугал не отстает ни на шаг.

Голоса гулко отдаются в пустом помещении с выложенными камнем стенами, пластиковыми перегородками и торчащими из потолка трубами для слива воды. Грубая ругань, всхлипы и вскрики. Заглянув за одну из перегородок, Маккой получает возможность лицезреть довольно отталкивающего вида картину. Тот самый темнокожий увалень, что сопровождал братьев, прижимает Кейси к стенке, почти расплющив своей массой, и сладострастно хакая всаживает в  мальчишку  свой железобетонный член, впиваясь ногтями в костлявые бедра жертвы.  Старший Вашти наблюдает за процессом с удовлетворенным видом, а младший уже потихоньку запустил руку в штаны. Кончив, темнокожий отпускает жертву, и Кейси обморочно сползает на пол. Его колотит, словно в лихорадке; разодранные о шероховатую стену щека и нос кровоточат, а хилое бледнокожее тело сплошь покрыто синяками. 

   - Ну-ка, крысеныш, - Дан Вашти делает шаг вперед, расстегивая штаны,  - теперь моя очередь!

   - Пожалуйста, не надо! – всхлипывает Кейси, - я больше не могу!

Дан тычет своим членом в разбитые губы жертвы.

   - Соси, с-сучка! Соси, кому сказал!

Мальчишка мотает головой, и, рассвирепев, Дан с размаху бьет его ногой в бок.

   - Придурок, ты же ему все ребра сломал! – не выдерживает Маккой.   

К нему оборачиваются.

   - Какого…, - старший из братьев делает шаг вперед, - Ты что, перегрелся на солнце?  Никто в здравом уме не посмел бы сюда заявиться!

   - Не кипятись, - тон Маккоя вполне миролюбивый, - просто у меня есть свой интерес. Вот этот задохлик, - он указывает на Кейси. – Я бы не прочь перекупить его у вас.

   - Да я тебя самого выебу как овцу! – Дан стремительно багровеет, и уже готов осуществить обещанное, несмотря на присутствие Дугала. Но старший брат останавливает его порыв.

   - Перекупить? У тебя имеется нечто ценное, что может нас заинтересовать? 

Маккой извлекает откуда-то круглый блестящий предмет и небрежно перебрасывает его Клоду. Тот с минуту жадно разглядывает небольшое, но изумительно красивое кольцо без камня, отлитое из сплавов розовато – серебристого и светло-желтого цветов.

   - Это андарийское серебро и риадий. Ну как, заинтересовал я вас?

   - Пожалуй, - Клод невольно облизывает губы. На Релусе за каждый грамм этих металлов можно получить целое состояние. Большой соблазн просто отобрать кольцо, но тяжелый взгляд серо-стальных глаз Дугала заставляет его отказаться от этой идеи. – Ладно, крысеныш твой, - отвечает он наконец, - Но ты на нем много не заработаешь – больно хлипок.     

   - … Да как тебе только могло такое в голову взбрести! – возмущается Дугал по дороге к бараку, - Это ж надо, связаться с Вашти!  И умудрился же протащить в тюрьму это кольцо!

   - Каким образом - догадайся с трех раз, - подмигивает Маккой, - Не мог же я расстаться с подарком Джоанны. Она тогда работала в центральном госпитале Сиэтла, и ухлопала все свои сбережения на этот рождественский подарок. Теперь она мне голову открутит! – добавляет он уныло, искоса глянув на Кейси, что покорно плетется сзади.

   - Я не понял, - произносит вдруг Дугал, - зачем тебе понадобилось выкупать мальчишку? Трахнуть ты его мог и без этого, а заниматься сутенерством дело хлопотное.  

Маккой резко останавливается, в упор глядит на телохранителя, заложив руки за спину.

   - В самом деле, не понял? Сынок, - произносит он, по-стариковски пожевав губами и войдя в образ «старого сельского доктора», - Я достиг определенной ступени в общественной иерархии, что позволяет мне пользоваться некоторыми предметами роскоши. Жалость из их числа.

   - Здесь жалость может обойтись слишком дорого, - ворчит Дугал, но уже более миролюбиво.

Барак, где спали заключенные, представлял собой прямоугольной формы зал, уставленный в четыре ряда двухъярусными нарами, что были изготовлены из прессованной акриловой крошки. Маккой с Дугалом обитали в самом дальнем от входа углу, где было ужасно душно, но зато не так ощущался запах расположенного по соседству сортира. Кейси спал в противоположном конце барака, и Маккой велел ему перебираться к ним, справедливо полагая, что парня там все равно в покое не оставят. Соорудив страдальцу из подручных средств повязку на сломанные ребра, он отправляет Кейси на верхнюю полку. Запрыгнув следом и отодвинув мальчишку к стене, Маккой блаженно растягивается рядом, ощущая ломоту в мышцах, которая стала со временем не столь невыносимой как в первые дни. 

-                     Отбо-ой, отбо-ой! – привычно и назойливо звенят голоса дежурных копов, что прохаживаются вдоль нар, постукивая дубинками по перемычкам. Свет мигает и тухнет; остаются полумрак, духота и вонь, слева и справа ворочаются, кряхтят и переругиваются вполголоса соседи. Дугала, что лежит внизу, не слышно – он спит, как спят хищники – бесшумно и чутко, засыпая и просыпаясь мгновенно. Кейси замер, притаился рядом тихо как мышонок, едва дыша и боясь пошевелиться. Они вдвоем свободно помещаются на широких нарах, рассчитанных на гуманоидов с максимальными габаритами. 

-         Что, болит? – тихо спрашивает Маккой, - Терпи, с лекарствами здесь туго.

-         Я привык, - шепчет в ответ парнишка.

«Он так напряжен, что, пожалуй, не заснет» - думает Маккой.

-         Слушай, Кейси. Я… э-э… Словом, я не стану позволять делать это с тобой за деньги, или наркотики. Расслабься. Пока я здесь, ты в безопасности.

«А когда меня здесь не будет?» - думает он с запоздалым раскаянием.  Конечно же, мы в ответе за тех, кого приручили. Дурацкая сказка, прочитанная в детстве. И какого черта он должен думать о других?

-         Я понимаю, - шевелятся покрытые засохшей коркой крови губы.

Мальчик вдруг приподнимается. Рука его медленно и осторожно ныряет под майку Маккоя, нащупывает застежки его штанов. Изумленно и полусонно тот наблюдает за этим действом, будто бы со стороны. На миг волна ни с чем несравнимого удовольствия от абсолютной власти над человеческим существом захлестывает его. Он глядит на тонкую шею Кейси с косичками отросших светлых волос, на острые ключицы, россыпь веснушек на щеке и родинку у правого уха. Вздрагивает от внезапного нахлынувшего возбуждения. И громадным усилием воли заставляет себя успокоиться.

-         Что это ты делаешь? – произносит Маккой холодно.

Кейси испуганно отстраняется. Даже в полумраке видно, что его щеки и уши пылают краской стыда.

-         Я думал… Я… Простите!

-         Мой Бог! – восклицает Маккой со смехом, - И после всего этого ты не разучился краснеть! Хороший признак. Через пару лет после выхода отсюда, ты вновь начнешь находить удовольствие в сексе!

*******************************************

-         А-а-а! Тва-а-ари! Кто…? Убью – у-у-у, суки!

Сортировочный отсек наполнен грохотом вагонеток с рудой, пылью, разъедающей легкие, надсадным кашлем и натужными стонами.  Два дня в неделю они с Дугалом проводят в этом малоприятном месте.  Два дня в неделю Маккой приползает в барак, еле волоча ноги и мечтая об одном - упасть на нары и отключиться.  Ему остается лишь благодарить Бога, что это случается не каждый день, и что обитателей их блока не посылают вниз, в шахты.

Вопль, перекрывший адский грохот вагонеток и гул компрессоров разгрузочных агрегатов, полон звериной ярости и истинно человеческой боли. Побросав ломы и лопаты, заключенные сбегаются на крик, и место происшествия постепенно обрастает толпой. Маккоя гонит туда профессиональный инстинкт, о наличии которого он успел порядком подзабыть. Протолкавшись сквозь кольцо зевак, он видит Клода Вашти, что склонился над упавшим братом, воздев кверху сжатые кулаки, и завывает в полный голос. Тело Дана сотрясает дрожь; его грудная клетка с зияющей раной с левой стороны судорожно вздымается и опускается с сипением и бульканьем, синюшные губы подергиваются в тщетной попытке сделать вдох.

-         Отойдите все! – Маккой опускается на колени рядом с раненым, - В сторону, я сказал! 

Как ни странно, призыв находит отклик в рядах зевак. Пошарив вокруг глазами, Маккой срывает с руки Клода широкий кожаный браслет, и с силой прижав к ране, требует:

-         Мне нужен кусок ткани, живо!

Клод стаскивает с себя робу, рвет на широкие полосы. Тугая повязка готова за считанные секунды, но раненый уже лежит неподвижно и бездыханно, устремив распахнутые глаза в потолок. Маккой мгновенно садится, оседлав неподвижное тело и с силой бьет кулаком в центр грудины. Несколько изнурительных минут проходят в тщетных попытках оживить Дана, которые в конечном итоге завершаются успешно – дернувшись всем телом, раненый сотрясается в судорожном кашле и начинает дышать.

Запоздало появившиеся охранники разгоняют толпу, но Маккой не уходит. Он наблюдает за тем, как долговязый седой ромуланец с медицинской сумкой на поясе неторопливо проводит сканером вдоль тела пациента, качает головой.

-         Смысл на него лекарства тратить, все одно подохнет!

Плечи Клода Вашти вздрагивают; лицо застывает подобно маске.

-         Эй, послушайте! – Маккой вновь пытается приблизится к месту происшествия, но копы хватают его, заломив руки назад. – У него проникающее ранение в грудь, открытый пневмоторакс! Его нужно срочно прооперировать, чтобы спасти! Послушайте меня, я доктор!

-         У нас нет условий для подобных операций, - седой ромуланец качает головой, - он умрет на операционном столе, я уверен.

-         Если вы не хотите даже попытаться, то позвольте мне это сделать!

Лицо Клода передергивается, глаза оживают.

-         Маккой, - хрипло выдавливает он из себя, - если ты спасешь моего брата, я буду сам служить тебе!

Охранники отпускают его и, сорвав с пояса ворчащего ромуланца сумку, он устремляется к раненому.

-         Перенесем его в подсобку!

Впервые в жизни Маккой оперирует без анестезии, стерильного поля и при помощи допотопных инструментов.  Тусклый свет единственной лампы в потолке, духота и резкие колеблющиеся тени. Пот заливает глаза, а огрубевшие от тяжелой работы пальцы плохо слушаются. Дугал выполняет роль ассистента; его непоколебимое спокойствие помогает больше, чем неуклюжие манипуляции. Наложив повязку, Маккой устало опирается о край стола.

-         Дьявол! Я вкатил ему приличную дозу антибиотика, но этого мало. В аптечке больше нет, а у старого жмота хрен выпросишь.  Остается надеяться на крепкий организм.

******************************************* 

-                     Сегодня я расскажу тебе одну притчу, - Маккой лежит на спине, задумчиво улыбаясь и поглаживая пальцами гладкий ободок своего кольца, отыгранного накануне в карты у Клода Вашти.

Кейси приподнялся на локте и глядит на него по - щенячьи преданно. С недавнего времени, далеко не он один слушает ночные истории Маккоя – во время рассказов вокруг необычайно тихо, а некоторые из заключенных даже украдкой слезают со своих нар, подползая поближе, чтобы лучше слышать. «Большие дети» - думает о них Маккой. Два стандартных месяца пролетели как один день. Он почти привык. Человеку свойственно приспосабливаться к окружающей среде. И со временем он начинает искать маленькие радости даже там, где их вроде как и быть не может.  Рассказывать истории Кейси стало для Маккоя своего рода отдушиной, когда он с головой уходил в воспоминания и забывал на время, где находится. Он живописал далекие миры, совершенно невероятные формы жизни, удивительные открытия и головокружительные приключения. Он вспоминал гениальные стихи Левица, учения Сурака и Лираса, рассказывал о христианстве и великом множестве иных религий, о многообразии форм любви и форм ненависти среди разумных обитателей галактики.

-         Так вот, эту притчу я услышал в юности от одного из своих университетских преподавателей.  Шли как-то по берегу моря человек и Бог, незримый для человеческого глаза. Две цепочки следов тянулись следом за ними на мокром песке. И тогда человек задал Богу вопрос: «Господи, почему когда мне хорошо, я вижу твои следы на песке рядом с моими, но как только мне становится плохо, они исчезают, и я вижу отпечатки лишь одной пары ног? Почему ты покидаешь меня в трудную минуту?». И ответил ему Господь: «А ты приглядись повнимательнее. Когда тебе хорошо, я просто иду рядом с тобой. А когда тебе плохо – я беру тебя на руки».

Едва стихают звуки его негромкого голоса, как удушливая тишина и полумрак воцаряются вновь, лишь на дальних нарах кто-то всхрапывает и стонет во сне. Глаза Кейси широко распахнуты, он молчит, затаив дыхание.  Дугала внизу как всегда не слыхать, но Маккой точно знает, что телохранитель не спит. Лежит на спине, уставившись в одну точку. Слушает.

-    А это…, - решается на вопрос Кейси, - Это и вправду происходит? Если Бог всегда с нами, почему же тогда все так плохо?  Почему мы оказались здесь?

   -  Я сам частенько задавался подобными вопросами. Но постепенно пришел к выводу, что все имеет свою причину.  Если мы проходим через ад, значит это нужно для нас же самих

*******************************************

    - Господин президент, прошу прощения, если разбудил вас, – на широком мониторе  лицо Стролла выглядит даже более угловатым и резким, нежели при обычном визуальном контакте.

   - Я не спал, Стролл, - Спок непроизвольно потирает переносицу. Неделя без сна, в напряженной работе – есть из-за чего волноваться его личному врачу. Но его личный врач сейчас далеко.

   - Поступил срочный звонок с Релуса.

   - Выведите на мой монитор.

Появившееся на экране лицо Твана выглядит обеспокоенным, насколько это возможно для вулканца.

   - Живи долго, Спок и в процветании!

Спок почти машинально поднимает руку в ответном приветствии.

   - Я должен был выходить на связь лишь в экстренных случаях, - произносит Тван, - И вот этот случай представился.  Час назад арестовали следователя Крадока. По обвинению в получении взятки от задержанного террориста. Отсчет пошел, Спок. Отпираться он будет от силы несколько часов. Еще столько же им понадобится, чтобы отыскать спрятанные файлы. Ты не хотел действовать поспешно, опасаясь привлечь внимание Мешану к Плактуну-4. Теперь самое время.

******************************************* 

Полутемной лестнице, что круто ведет вниз, кажется, нет конца. Тревога, едва ощутимая в первые минуты, крепнет с каждым шагом. Пару раз с ним случалось нечто подобное. Когда главный надзиратель платц-блока номер четырнадцать никак не мог вылечить свой геморрой, или шеф интендантской службы  поранил руку и занес в рану инфекцию. За ним приходили двое копов, также как сегодня, и  конвоировали его в нужном направлении.  Но еще ни разу он не покидал пределов своего блока. Нынче же, его путь пролегает по настоящим лабиринтам коридоров и переходов, которые Маккой раньше и в глаза не видел. И вот, под конец этот спуск.

Один охранник спереди, другой сзади. Шаги  рождают гулкое эхо где-то наверху; шоковые дубинки мерно покачиваются на поясах копов рядом с табельным оружием. И неприятный холодок под сердцем все растет, словно его ведут на казнь.

Незаметная на фоне гладкой стены дверь бесшумно отъезжает в сторону. Маккою почему-то ужасно не хочется заходить в эту комнату, но охранник, идущий сзади, легонько толкает его в спину, и он переступает порог. 

Внутри, однако, почти уютно. После двухмесячного созерцания обшарпанных тюремных стен, даже стандартный чиновничий кабинет может показаться уютным.  Человек, сидящий за квадратной формы столом, поднимает голову.  В его внешности нет ничего примечательного: продолговатое чуть скуластое лицо с глубокими морщинами в уголках рта, короткие черные волосы стрижены ежиком, а полувоенного покроя серый костюм отлично сидит на подтянутой фигуре.

   - Проходите доктор, не стесняйтесь!

Маккой делает шаг вперед, не сводя глаз с незнакомца.

   - Мы с вами, можно сказать, знакомы. Заочно. Мое имя Кайо Мешану. Вы наверняка его слышали.

Маккой на секунду перестает дышать. Ужас захлестывает его с головой; стены комнаты словно смыкаются вокруг, сдавливая в каменных объятиях, а пол уходит из-под ног. Хвала вулканским тренировкам – ни единого проблеска эмоций не отражается на его закаменевшем лице.

   - Я весьма польщен, - произносит он медленно, - вы проделали столь долгий путь, чтобы со мной познакомиться.

   - Мало того, - подхватывает Мешану, - с тех пор, как вы появились на Релусе, я потратил уйму времени, собирая информацию о вас, доктор. Я нахожу вас довольно примечательной личностью. Хотите ознакомиться с моим досье?

   - Было бы любопытно.

Мешану вынимает из кармана кителя универсальный чип и активирует его, вставив в разъем на приборной панели.

   - Итак, приступим.  Ваше имя Леонард Гораций Маккой. Доктор медицины, профессор. Личный врач президента, в пределах планеты Вулкан обладающий официальным статусом его ко-адум. Ваша связь со Споком началась еще во время совместной службы на «Энтерпрайзе». После завершения пятилетней миссии, карьера Спока поднималась ввысь с поистине головокружительной быстротой. И все благодаря тому, что он умел находить полезных союзников, а его оппоненты частенько просто бесследно исчезали, не оставив следов. Вначале адмирал, а уже через два года командующий имперским Звездным флотом и второй проконсул. На тот момент, когда он решился устроить государственный переворот, в его руках была сосредоточена огромная власть. Переворот удался, и он не нашел ничего лучше, чем внедрять демократию насильственным путем, в корне меняя все без исключения структуры власти и законодательство. Бывшую Империю лихорадило в течение последующих четырех лет.  Политические пертубации, экономические кризисы, восстания на границах и заговоры в ближайшем окружении новоявленного президента.  В большинстве из них активно участвовали вы и ваша дочь.  Чтобы потом с легкостью выдать заговорщиков властям. Потому что ваша лояльность по отношению к Споку всегда была полной и абсолютной. После того, как Спок был благополучно переизбран на второй срок, вы отошли от политики, вернувшись к медицине. 

Мешану поднимает голову от монитора.

   - Что вы об этом думаете?

   - Я потрясен.  Не думал, что моя скромная персона может кого-то настолько заинтересовать.

   - Это не просто интерес, доктор, - Мешану встает из-за стола и приближается к нему почти вплотную, -  я чертовски рад, что мне достались именно вы, а не дочь Спока, - вблизи его лицо оказывается болезненно бледным, с маниакальным блеском темных, глубоко посаженных глаз – за последнее время я узнал много полезного о природе вулканских Уз. Эти ублюдочные вулканцы не знают, что такое душевная боль. Они не знают, что в человеческом понимании означает потеря близкого, –  губы Мешану судорожно подергиваются, - Но я заставлю Спока испытать боль физическую! И вы мне в этом поможете. 

Он щелкает пальцами, и по обе стороны от Маккоя словно из-под пола вырастают фигуры двух  громил. Не тех копов, что привели его сюда, других. В черной униформе спецподразделения службы безопасности системы Ракуун. Стальные браслеты защелкиваются на его запястьях;  пристегнув к ним длинную цепь, громилы закрепляют ее конец на торчащем из потолка крюке, и подтягивают так, что руки Маккоя оказываются вздернуты над головой, подошвы ног едва касаются пола, а тело напряженно подобно струне. Мешану стоит к нему вплотную поигрывая тонким лезвием ножа.

   - Что ж, - произносит он, разрезая на полосы пыльную тюремную робу Маккоя, - я ждал этого достаточно долго!

   - Мне жаль вас, Мешану. Вы больны. Человек, живущий одной лишь местью достоин жалости.   

   - У вас будет повод пожалеть себя самого! – цедит тот сквозь зубы. - Причем очень скоро.

Рука одного из громил оттягивает голову Маккоя назад, ухватив за волосы. Он ощущает боль от иглы, что вонзилась ему в шею, видит торжествующую улыбку Мешану.

   - Этот наркотик до предела обострит ваши телепатические способности, так что даже Спок не сможет блокировать поступающие от вас импульсы боли. Добро пожаловать в Ад, доктор!

*******************************************

Мир вокруг становится желтоватым и как будто выцвевшим. Так происходит каждый раз, когда инстинкты Дугала обостряются до предела. Словно невидимые и неосязаемые обычными органами чувств нити протянуты между окружающим миром и его внутренним «я». Эти нити дрожат от неимоверного напряжения, посылая в мозг сигналы беды.

Маккоя нет почти сутки.  Дугалу остается только ждать, но железная выдержка потихоньку ему изменяет. Планы, один безумнее другого рождаются в его подсознании, и лишь неимоверным усилием воли он заставляет себя воздерживаться от действий, которые могут лишь навредить его подопечному.

Он ловит себя на мысли, что невольно нарушил основное правило телохранителя – ни при каких обстоятельствах не привязываться к объекту. Это тяжело, когда долго работаешь с одними и теми же людьми.  Спок, Маккой, Джоанна и Тамак – эти четверо все время были рядом с ним на протяжении последних пяти лет. Он всего лишь человек, и не в состоянии задушить в себе эмоции и чувства. Да еще эти два месяца бок о бок с Маккоем…

Дугал отрешенно мотает головой. Это безумие, сущее безумие! Он считал себя куда более крепким во всех отношениях. Нет, это не безумие, это чувства. Чувства, которые неподвластны логическому определению,  и которые сделали его слабым. Как раз в то время, когда его сила нужна как никогда.

-         Эй, ты!

Дугал распрямляет спину, опираясь на лопату. Двое охранников стоят рядом, держа наготове наручники, еще двое маячат неподалеку, поигрывая дубинками.

-         Идем, пройдемся.

Наконец хоть что-то прояснится. Нет ничего более мучительного и изматывающего, чем неопределенность. 

Его ведут по бесконечно длинным коридорам, потом вниз по крутой лестнице.  Он уже знает, что именно увидит в конце пути. Он готов к тому, что увидит.

Его острый взгляд мгновенно выделяет среди присутствующих в кабинете Мешану, чей портрет он видел в картотеке Стролла. Тот улыбается ему, будто старому знакомому, делает копам знак подвести арестанта поближе.

-         Я тут узнал, что ты нежно опекал одного из заключенных. Маккоя. Вас что-то связывает? Тебя специально подослали сюда, а?

Мешану буквально пожирает Дугала глазами, но с тем же успехом он мог бы пялиться на каменную стену. Дугал неподвижен; его лицо со слегка выпяченной нижней челюстью и оловянным взглядом сейчас выглядит как лицо типичного туповатого громилы, а в голове лихорадочно прыгают мысли. Та легенда, которой снабдил его Тван, работает. Иначе Мешану говорил бы с ним по-другому. Он может попытаться и дальше играть свою роль.

-         Я никого не опекал, - бурчит он обиженным тоном, - я его трахал. Сами понимаете, без подстилки никак. Не дрочить же все время.

-         О! – брови Мешану ползут вверх, - вот как!  Тогда, надеюсь, ты не обидишься, что мы слегка…гм… попользовались твоей собственностью.

Он делает знак парням в черной униформе, и те выводят на середину комнаты Маккоя.  Дугал глядит на него безо всякого выражения, до предела обостряя свой почти утраченный самоконтроль. Он раньше уже видел такое. Если человека требовалось сломать, то это удавалось рано, или поздно. Такими выходили из застенков секретного спецотдела Претора зачинщики Хадосского восстания. Искусанные губы, пустые глаза, покалеченная психика. Сейчас лучше об этом не думать.  Маккой держится на ногах. Его глаза полуприкрыты, скованные спереди руки безвольно свисают. Синевато-багровые полосы на выступающих ребрах, следы от электродов над ключицами, синяки… Дугал знает, что Мешану жадно ловит малейшие изменения в его лице. И продолжает стоять, тупо глядя перед собой.

   - Извини, дружок, - продолжает Мешану издевательским тоном, - мне пришлось на время отдать твою игрушку ребятам из наружной охраны. У бедолаг чересчур мало возможностей поразвлечься подобным образом, они ведь непосредственно не работают с заключенными. Но он в порядке, не сомневайся! Я приказал не калечить его. Можешь хоть сейчас им воспользоваться.

Дугал переступает с ноги на ногу, шевельнув желваками. Что-то видимо меняется в его лице, и Мешану вмиг оказывается вплотную к нему, словно хищник, прыгнувший на добычу. Глядит снизу вверх, уперев ему в подбородок наконечник шоковой дубинки.

   - Давай, - голос Мешану срывается на хриплый шепот, зрачки медленно расширяются, - трахни его!  Потому что если ты этого сейчас не сделаешь, то клянусь – я засуну эту штуку тебе в задницу и включу напряжение на полную мощность! – Он отстраняется и с силой толкает Дугала к Маккою. – Живо, я сказал!

Истерический вопль Мешану хлещет Дугала словно оплеуха, рвет натянутые до предела нервы. Могучие мускулы телохранителя мгновенно слабеют, и он ощущает обморочную легкость во всем теле. Вот и все. Он заявил однажды, что может контролировать ситуацию при любых обстоятельствах. Кто-то там, наверху, видимо решил наказать его за самонадеянность. 

Маккой, шевельнувшись, поднимает глаза. На долю секунды его взгляд становится ясным и острым.  И Дугал слышит в своем сознании приказ: «Делай, что он говорит! Ты нужен мне!». Замирает, задохнувшись от изумления. Он и не предполагал, что в этой растоптанной человеческой оболочке еще могла сохраниться твердая воля. Его собственная воля мгновенно крепнет, получив поддержку. Он сильный человек, Дугал Баан. Его можно согнуть, но нельзя сломать.

Мир вокруг тусклый, желто-серый. Липкий и грязный, похожий на след от раздавленного насекомого, что размазан по стене напротив.  Дугал прерывисто дышит, ритмичными движениями вколачивая себя в податливое тепло распростертого под ним тела. Взмывает на волнах невероятно сильного возбуждения и скатывается в омуты удушающей тошноты. Быстро кончает, вздрогнув всем телом. В висках что-то тяжко пульсирует, колотится, тошнота неодолимо подкатывает к горлу.

-         Молодец! Хороший мальчик! – словно откуда-то издалека слышит он голос Мешану.

Тот подходит к Маккою, что скорчился у стены, опускается  рядом на корточки. Его голос мягок, почти ласков.

-         Вы же понимаете, здесь нет ничего личного! Против вас я ничего не имею. Напротив, можно лишь восхищаться вашим самообладанием. Вы просто связались не с теми людьми, вот и все. Скажите мне, что вы чувствуете сейчас? – он проводит тыльной стороной ладони по щеке Маккоя, - я должен это знать. Я должен знать, что ОН сейчас чувствует. После того, как я провел вас через целую гамму болевых ощущений, которые только способно испытать человеческое тело, после того как вас отымели… сколько там их было? Не важно, впрочем. Это, скорее всего, было излишним, поскольку вулканцы не ведают чувства ревности. Ну так что вы сейчас ощущаете, Маккой?

Дугал сглатывает комок в горле, борясь с тошнотой и яростью, что клокочет внутри. Он видит как Маккой шевельнулся, слегка повернув голову.

-         Вы хотите знать, что я сейчас ощущаю? – в тихом и прерывистом голосе явственно слышится издевка, - Так вот, я ощущаю лишь непреодолимое желание порекомендовать вам хорошего психиатра.

Мешану вскакивает с яростным воплем; носок его добротного ботинка с силой врезается Маккою под ребра.

-         Кажется, я был слишком мягок. Слишком мягок…, - повторяет он, постепенно успокаиваясь. - Что ж, это легко исправить. Ну-ка, возьмите его…, - резкий сигнал коммуникатора межпланетной связи прерывает его на полуслове. – Да, что у вас? – почти рычит он в услужливо протянутый одним из секьюрити передатчик.

Дугал настораживает уши, но диктатор стоит слишком далеко.

-         Что?! Идиоты, куда вы раньше смотрели?! … Да, немедленно! Я вылетаю!

Он оборачивается, обводит всех сузившимися глазами. Останавливает взгляд на Дугале.

-         Что ж, дружок… Должен тебя огорчить – развлечения закончились. Тебе придется поискать себе новую подстилку. А жаль… , - он глядит на Маккоя затуманившимся взором с искренним, глубоким сожалением, - Жаль, что наше знакомство прекращается так толком и не начавшись, – повернувшись к секьюрити, он отдает приказ, -  Отведите его вниз, в шахты. И убейте. Быстро, медленно – мне безразлично. Я все равно этого не увижу.

*******************************************

От топота ног множества бегущих людей с низкого, в половину человеческого роста потолка сыплется пыль и каменная крошка. Дугал инстинктивно пригибает голову, глухо кашляет, прикрывая рот ладонью. Две узкие световые полосы из щелей дверного проема превращают тьму тайника в густой полумрак. Пятый час на исходе. Ощущение времени постепенно теряется, как бывает, когда долго и неподвижно сидишь в темноте. Дугал тревожно прислушивается к дыханию Маккоя, что растянулся на низком, почти вровень с полом топчане. Его подопечный время от времени вздрагивает во сне, что-то бормочет; Дугал осторожно касается ладонью его лба, который с каждым часом все горячее.

Так трудно еще никогда не было. Даже на корявом и колючем астероиде с кодовым номером 14702, где его вместе с отрядом извержение вулкана замуровало в одной из пещер. Тогда они в течении пяти суток медленно умирали. От нехватки кислорода, ядовитых испарений, жажды и страха. Из пятнадцати человек выжило только трое. Но даже тогда все не было настолько плохо.

Дугал думает о том, что вулканцы, пожалуй, были правы, когда отказались от эмоций. Только у человека хватит глупости по доброй воле медленно ввергать себя в душевную агонию, создавать внутри себя персональный Ад. Он уже труп. Осознание этого факта приходит  и приносит с собой некую видимость облегчения. Если их найдет охрана, то он умрет, как и подобает хорошему телохранителю – до последнего защищая подопечного. Если же люди Стролла успеют вовремя, то его пустят в расход, как не справившегося со своими обязанностями.  Потому что он на самом деле не справился. Это лишь чудо, что они до сих пор живы.

Первое что Дугал сделал, когда его привели обратно в барак - разыскал Клода Вашти. После утреннего построения, им вдвоем удалось незаметно ускользнуть за пределы блока и пробраться в шахты. Они успели. Четверо людей Мешану как раз сопровождали Маккоя в направлении самого нижнего яруса. На нем снова тюремная роба, а руки не скованы - видно его уже не считают способным к побегу. Дугал и Клод неожиданно появляются из укрытия, и секьюрити в черном не успевают ни схватиться за оружие, ни поднять тревогу. Клод усмехается хмуро, качает головой.

-         Я знал, что ты хорош, Дугал Баан, но даже не предполагал насколько. С таким человеком как ты можно горы свернуть.

-         Похоже, нам придется в ближайшее время сделать именно это. – Он оборачивается к Маккою, - Можешь идти?

-         Возможно ты не заметил, но эти парни не волокли меня как мешок с дерьмом! – он делает шаг, спотыкается, грязно выругавшись. С неожиданной яростью пресекает попытку Дугала его поддержать.

На обратном пути Клод идет первым, указывая путь, за ним Маккой, а Дугал замыкает шествие. Каким-то чудом благополучно миновав склады, столовую и мастерские, они сворачивают в северное крыло платц-блока, где полно заброшенных подсобных помещений и подвалов. Маккой вдруг останавливается, прислонившись к стене. 

-         Что случилось? – Дугал избегает прикасаться к нему, опасаясь новой вспышки.

-         Я должен…, - бормочет Маккой словно в полусне, - Мне нужно принять душ! Я ужасно… ужасно грязный.

-         Спятил?! – шипит Клод, - Да нас вот-вот засекут!

-         Тебя никто не держит, убирайся! – выкрикивает Маккой ему в лицо, - Пошел в задницу, урод! 

-         Клод, - Дугал тихонько кладет руку на плечо старшему Вашти, - Он не в себе. Но я не хочу тащить его в укрытие силой.

-         Чокнутые вы, оба!  

Звук льющейся воды успокаивает. Пошвыряв одежду на пол, Маккой становится под тугие струи, прислонившись к выщербленной серой стене. Прикрывает глаза. Его тело сотрясает крупная дрожь, а отросшие волосы мокрыми сосульками свисают со лба.

-         Маккой, - Дугал осторожно приближается, - У нас мало времени. Если ты не позволишь мне помочь, то нас схватят.

Тот лишь апатично кивает. Встав рядом под струи прямо в одежде, Дугал бережно смывает с него засохшую кровь и розовато-белесые потеки на внутренней стороне бедер, грязь и ужас всего происшедшего. Ощущает, как стихает дрожь под его легкими прикосновениями, как тепло разливается по телу… Дугал отшатывается, ужаснувшись вдруг. Это тепло… Он неожиданно осознает, что пока Маккой под влиянием наркотика, мысли окружающих людей у него как на ладони, и стыд пополам со страхом возвращаются с новой силой. Громадным усилием воли Дугал возвращает себе часть утраченного хладнокровия. Эта малая толика позволяет ему непослушными пальцами закрутить кран, натянуть на Маккоя одежду и вывести его из душевой.

-         Об этом тайнике знают лишь несколько человек, - Клод с натугой открывает едва заметную дверцу, что почти вровень с полом. - Там вас не найдут. Если в ближайшие десять часов за вами не явятся, то я попытаюсь устроить вам побег.

-         Спасибо! – произносит Дугал, но Клод лишь хмуро отмахивается.

-         Не благодари меня. Маккой спас моего брата, а я ненавижу ходить в должниках.

******************************************* 

Металлический лязг открываемой двери. Нестерпимо яркий свет фонаря. Прямо в лицо. Дугал заслоняет глаза растопыренной ладонью. Пять часов сорок две минуты. Ровно столько времени прошло с того момента, как он активизировал передатчик, спрятанный в коронке зуба. Парни из команды Стролла как всегда на высоте. Он видит лишь темные силуэты и мучительно яркие световые полосы. Ощущает холодное дуло дисраптора, прижатое ко лбу.  Сидит неподвижно, не мигая. Его глаза уже почти привыкли к свету, но он не видит лицо своего убийцы, скрытое шлемом-маской. Кажется, в подобные моменты вся жизнь должна пронестись перед глазами. Он сильный человек, Дугал Баан. Он умрет как сильный человек, не сожалея и не умоляя. Чья-то рука вдруг перехватывает запястье убийцы, приставившего оружие ко лбу Дугала. Взгляд Маккоя, что до этой минуты тонул в горячечном бреду, осмысленный и властный. Он произносит, четко и раздельно, не допуская возражений:

-         Дугал идет с нами. Он справился.

Рука с дисраптором медленно опускается. Дугал провожает темное дуло по-детски изумленным взором. Это трудно, наверно. Трудно, когда человек, которого ты должен защищать, сильнее тебя. Намного сильнее.

******************************************* 

Спок стоит у окна, заложив руки за спину. Вид отсюда чудесный. Мысль о наступающих холодах вызывает невольный озноб, но даже вулканец не может не признать, что осенний парк с его причудливо яркими красками это удивительно красивое зрелище. Три темные фигуры, неспешно прогуливающиеся по одной из аллей, отчетливо видны на зеленовато-золотисто-багровом фоне.  Маккой в центре; Джоанна держит его под руку справа, а Саавик слева. Привычка гулять под руку кардинально противоречит вулканскому воспитанию, но… Саавикам сильно изменилась, причем в лучшую сторону. Ей придется подолгу жить среди людей, так что толика человечности ей не повредит. 

Маккой проводит много времени с девочками. Он занимается повседневными делами, работает над очередной статьей. Он по прежнему любит пропустить вечерком рюмочку бренди, сыграть партию в шахматы и в очередной раз разнести в пух и прах своих оппонентов с кафедры естественных наук, доказывая преимущество старых методов лечения, когда врач находился ближе к пациенту, над новыми – целиком основанными на аппаратной диагностике. Он ничуть не изменился. Не считая того, что его ночи частенько взрываются кошмарами. И что их Узы практически все время бездействуют. Он словно отгородился невидимой стеной и никого не подпускает близко. Он просит лишь дать ему немного времени.

Спок опускает голову. Время… Время это враг.

…«Ты же знаешь, что я никогда не причиню тебе боли»…

…«Физически с ним все в порядке. Я опасаюсь лишь за его психику»…

…«Спок… прости меня. Дьявол! Я… Тебе, должно быть, противно теперь ко мне прикасаться»…

…«Ты не понимаешь! Вулканцам вообще не дано понимать такие вещи! Называй это человеческими слабостями, как угодно! Мне наплевать! Я только прошу оставить меня в покое, дать мне время! Я сам разберусь со своими проблемами!»…

Сейчас он более далек, чем тогда, когда их разделяли сотни световых лет. Даже на таком расстоянии они могли касаться сознаний друг друга. Не то, что теперь.

******************************************* 

-         Куда мы идем? – Маккой нервно оглядывается по сторонам.

Он редко спускался вниз, во дворцовые казематы. Еще со времен первого императора здесь были оборудованы застенки, где расправлялись с неугодными. Он прекрасно знал, что смена власти и политического устройства не изменила предназначения этих помещений, лишь количество узников сократилось раз в десять.

-         Я хочу показать тебе кое-что, - невозмутимо отвечает Спок.

Их шаги гулко отдаются в стерильно чистых с гладкими стенами и мягким освещением коридорах, а все встречаемые на пути охранники одеты в униформу личного спецподразделения президента.  Помещение, куда они в конечном итоге попадают, больше всего напоминает медицинскую лабораторию. Маккой острым взором подмечает криокамеру последней модели, мощнейший микроскоп, светоимпульсный сканер… Человек в голубой врачебной униформе с дисраптором на поясе, что стоял у одного из мониторов к ним спиной, оборачивается и четко, по-военному салютует.  Жестом приглашает гостей следовать за ним. Они проходят вглубь лаборатории, и Маккой застывает на месте, пораженный представшим перед его глазами зрелищем. Зрелищем того, кто ранее несомненно являлся человеческим существом, но теперь с виду больше напоминал искореженный обломок плоти.  У человека была аккуратно вырезана нижняя челюсть, отчего лицо его было похоже на жуткую оскаленную маску. Отсутствовали также обе руки и правая нога; оголенные мышцы и торчавшие изнутри обломки кости даже не прикрывались повязками; раны, однако, не кровоточили, очевидно благодаря веществам, что поступали в его тело по многочисленным трубкам. Но самым кошмарным составляющим картины являлись глаза жертвы. Темные, глубоко посаженные глаза с красноватыми белками – живые, осмысленные. С выражением бесконечной муки. 

Содрогнувшись, Маккой невольно отступает на шаг.

-         Какого дьявола…!

-         Ты не узнаешь этого человека? – с обычным спокойствием спрашивает Спок, - Понимаю, сейчас его трудно узнать. Я пообещал ему, что стану каждый день отрезать от него по кусочку. Но так, чтобы он не умер слишком быстро. Лекарства, на которых его держат, не позволяют ему истечь кровью, но позволяют чувствовать боль и быть в полном сознании.

-         Это… Мешану?

-         Да.

Обернувшись к Споку, Маккой вдруг начинает истерически хохотать.

-         Спок… ты… Бог мой! Если ты решил посоревноваться с Мешану кто из вас круче, то ты, несомненно, победил!

-         Я не понимаю тебя.

-         Не понимаешь? – он внезапно резко обрывает смех, -  Скажи, Спок – насколько совместимы друг с другом логика и жажда мести?

-         Логично было не оставлять этого человека безнаказанным. Логично и справедливо.

-         Но… но ведь не таким же способом! – Маккой пристально глядит на него, словно не веря. – Чем ты после этого лучше его? И какого дьявола ты вообще привел меня сюда, а? Думал излить сладкий бальзам мести на мою израненную душу?! Ублюдок зеленокровный!

Что-то меняется в закаменевшем лице вулканца. В выражении глаз. Словно рябь на гладкой поверхности воды.

-         Спок…, - немного успокоившись, Маккой качает головой, - Я просил простить меня, но, думаю, мне нужно было уговаривать тебя простить себя самого. Потому что это у тебя проблемы.

Неожиданно и резко развернувшись, он выхватывает из кобуры офицера во врачебной униформе дисраптор и сносит Мешану, вернее тому, что от него осталось, пол головы.  Спок успевает среагировать, но поздно. Железные пальцы вулканца стискивают руку Маккоя, что держит оружие, темные глаза пылают яростью. Тот отвечает ему не менее яростным взглядом, цедит сквозь зубы:

-         Сукин сын, ты мне руку сломаешь!

Спок разжимает хватку.

-         Зачем? – произносит он тихо.

-         Ты, кажется, хотел построить новый мир, Спок? Пора избавляться от старых привычек.

Маккой уходит не оборачиваясь. Швыряет дисраптор через плечо, и тот с металлическим лязгом падает к ногам Спока.

*******************************************

Как славно ступать по пушистому ковру из опавших листьев. Они мягко шуршат под подошвами ботинок, а слабенькие солнечные лучи просвечивают сквозь почти голые ветви. Также как там, за Гранью. Только здесь заботы никуда не делись. И мысли в голове – о том, что все никак не удается закончить статью, что у Джоанны в последнее время чересчур усталый вид, а Саавик неважно успевает по биологии. Что Спок… Нет, это слишком большая проблема, не стоит думать о ней  в такой ясный и тихий денек. И страх никуда не делся. Просто он перестал иметь значение. Маккой вспоминает вдруг собственную фразу, адресованную Кейси. «Если мы проходим через Ад, то значит это нужно для нас же самих». Нужно ли?

Нет, в самом деле. Все будет хорошо. Эту ночь он проведет со Споком. Потому что ненависть не лечится местью. Она лечится любовью.

Конец

Памяти ДеФореста Келли.