До скончания времён

Когда я взял ЕГО в руку, ОНО было раскаленным. И я подумал, что мой ожог не исцелится никогда. Но моя боль была в данный момент времени не важной. Впрочем, как и весь окружающий меня мир.

Запах горелой плоти, свежепролитой крови и едва уловимый запах тления витали в воздухе. Да, битва была долгой, и мы не успевали уносить  тела убитых и тем более хоронить. Для этого еще будет время. Грядет время для скорби и торжества победы, для пышных пиршеств и погребальных песен. Но первый погребальный напев уже звучал. Воины передового отряда выстроились в две шеренги, отдавая дань памяти погибшему вождю. Тело Гил-Гэлада пронесли мимо меня на растянутом плаще; потускневшие обломки Айглоса были крест-накрест сложены у него на груди.  В тот самый миг, когда наш предводитель вылетел из седла, выбитый гигантской палицей Саурона и грянулся на острые камни, мое сердце болезненно сжалось. Я физически ощутил, как рвется и ломается хрупкая плоть, несмотря на прочные доспехи. Я испытал священный трепет, прикоснувшись к отлетающей душе. Яростный гнев огненной лавой растекался по моим жилам. Я не чувствовал страха когда заслонил собой Гил-Гэлада, выставив вперед острие меча. Наверно, я был смешон и жалок в тот момент. Саурону я показался крошечной копошащейся букашкой; мой облик словно бы отразился в непроницаемо черных доспехах Врага – растрепанный, неряшливый новобранец, покрытый пылью и копотью;  по-детски отчаянный взор и пятна сажи на щеках, наполовину смытые слезами.  Он даже не замахнулся на меня палицей. Он потянулся ко мне огромной черной дланью, словно намереваясь раздавить насекомое. И я замер, парализованный ужасом. Забыв о чести и мужестве, я думал лишь о смерти и боли; я готов был бросить оружие и упасть, уткнувшись лицом в землю, только чтобы не видеть больше этой похожей на ядовитого паука пятерни с нестерпимо сияющим золотым ободом на безымянном пальце, не видеть никогда… Я ударил. Ударил, разорвав паутину страха отчаянным воплем, ударил стремительно и сильно. Потом… Я смутно помню, что было потом. Меня будто бы затягивало в черный омут; дух мой слабел, а сил на борьбу уже не было – все силы я вложил в этот удар. Я тонул, и не было ни единой твердой опоры в окружающем меня мраке.  Но вдруг я увидел свет. Золотисто-багровый, он исходил от небольшого, округлой формы предмета.  Собрав остатки сил, я потянулся к нему и сжал в горсти…

Глаза Гил-Гэлада… Когда он смотрел на меня, мне казалось, скажи он слово – и я умру за него не задумываясь. Цвет его глаз менялся от нежного оттенка лазури до слепящего сияния отлично закаленного, жаждущего крови стального клинка. Он был сильным вождем. Он умел вести за собой и эльфов, и людей. Ничто в этом мире не могло сломить его волю. Но мало кто знал, сколько любви и нежности таилось в его сердце. Я хорошо запомнил тот последний привал, до того как наше войско  пересекло границу Мордора. Мы с ним стояли на холме, осматривая окрестности. Я отошел чуть в сторону и наклонился, увидев мелькнувшее в опаленной огнем траве голубое пятнышко.

   - Глядите-ка, государь! –

Я приблизился, протягивая ему свою находку. Цветок, обычный полевой цветок, из тех, что росли здесь в изобилии, пока война до неузнаваемости не изменила природу здешних мест. Он взял цветок осторожно, двумя пальцами, как нечто невыразимо хрупкое и прекрасное. И долго стоял неподвижно, не сводя с него глаз. А я любовался переливами света, что исходили из глубин его души, бирюзово – серебристыми, завораживающе мечтательными.

Именно его глаза были первым, что я увидел, вынырнув из мрака. Он лежал рядом со мной в позе сломанной куклы; его голова была повернута в мою сторону, а лицо покрывала смертная восковая бледность, нарушаемая лишь сгустком крови в правом уголке рта. Только невероятным усилием воли он заставлял свою истерзанную телесную оболочку дышать и жить. Его посиневшие губы шевельнулись в тщетной попытке произнести хоть слово. Превозмогая слабость, я встал на колени, склонившись ближе к нему.

   - Уничтожь…

   - Что? - я изумленно отстранился.

   - Уничтожь … кольцо!

Гил-Гэлад запрокинул голову с хриплым полустоном- полувздохом, и душа его наконец покинула  этот многострадальный мир, направляясь в чертоги Мандоса, где ей суждено было обрести вечный покой. 

И только тогда я обратил внимание на тот предмет, что судорожно сжимал в кулаке и что жег мою ладонь, словно раскаленный уголь. Кольцо. Вражье кольцо. Изумительной красоты и формы золотой обод, испещренный с внешней стороны эльфийскими рунами. Я попытался прочесть надпись, но серая пелена, затуманившая мой взор, мешала мне это сделать.  Странно. Раньше я думал, что если я потеряю Гил-Гэлада, то мое сердце разорвется от горя. Теперь же, когда государь пал, я не ощущаю ничего кроме невероятной усталости и какого-то отупения. А мысли мои предательски уходят в сторону от осознания факта его смерти и устремляются к этой вот опасной безделушке. Уничтожить… Да, кольцо безусловно необходимо уничтожить! Оно имеет странную власть над живыми существами, я это чувствую. Кольцо постепенно остывает, а надпись тускнеет. Я провожу по нему пальцем, оглаживая его идеальной формы обводы и испытывая при этом некое трепетное, эстетическое и почти эротическое удовольствие. Спохватившись, вздрагиваю и едва не роняю кольцо на землю. Ужас прокалывает меня холодной иглой при мысли потерять ЕГО…

Я стою, прижав сжатый кулак со своим сокровищем к бешено бьющемуся сердцу и прикрывая лицо свободной рукой. Траурная процессия с телом Гил-Гэлада шествует мимо, но я почти не замечаю ее. Как не замечаю тех, кто подходит ко мне со словами сочувствия и утешения. Я с ужасом осознаю, что только что мысленно назвал вражье кольцо «своим сокровищем». Но ведь ОНО и вправду теперь мое. В моей воле решить ЕГО судьбу. Либо уничтожить – здесь и сейчас, в пламени Ородруина, либо сохранить…  Чтобы воспользоваться им? Мудрейшие предостерегли бы меня от подобного поступка. Но Гил-Гэлад пал, и я остался один. Вспоминаю тускнеющие глаза. «Уничтожь… кольцо!».

   - Элронд… ты не ранен?

Я оборачиваюсь. Исилдур криво усмехается, встретив мой взгляд. Он стоит, опираясь на копье; его левое колено обмотано окровавленной тряпицей, а покрытый засохшей коркой крови порез наискось пересекает лоб.

   - Элендил пал, - произносит он безо всяких эмоций, но уголок его рта при этом болезненно подергивается. – Наши потери…, - он качает головой, провожая глазами траурную процессию, - просто ужасны.

   - Но мы победили, Исилдур, – мой голос кажется мне на удивление окрепшим.

   - Да…, - судя по его глазам, торжества победы он не испытывает.

   - Мне нужно закончить одно дело. Иди за мной!

Я устремляюсь вперед быстрым шагом, и он едва поспевает следом, сильно припадая на левую ногу. Мы шагаем мимо развороченных трупов и стонущих раненых, переступаем через лужи крови и отрубленные конечности, но теперь картина смерти не вызывает во мне прежних эмоций. Я отстраненно холоден, словно за один миг шагнул на ступеньку выше всех прочих смертных и бессмертных созданий. Я замедляю шаг, позволяя своему спутнику не отстать, лишь тогда, когда тропинка уходит круто вверх, к виднеющемуся входу в пещеру. Ту самую, где некогда Саурон выковал Кольцо Власти. И где оно должно быть ныне уничтожено.  

В просторной пещере шаги отдаются гулким эхом, а багровые блики огня на стенах вспыхивают то ярче, то тише, отчего наши тени выглядят призрачно колеблющимися. Откуда-то из глубины кратера слышится смутный пульсирующий рокот – Ородруин дремлет, ворча и вздыхая во сне.  Исилдур  оглядывается по сторонам с хмурым видом.

- Зачем мы здесь?

-Я же сказал – мне нужно сделать кое-что. Погляди-ка!

Я протягиваю вперед руку, разжимаю кулак. Кольцо загорается нестерпимо ярко и это золотистое сияние двумя светящимися точками вспыхивает в глубине зрачков Исилдура. 

-     Это кольцо Саурона, - произношу я, стараясь изгнать из своего голоса эмоции. -  Оно досталось мне дорогой ценой, Исилдур. И теперь я пришел сюда, чтобы уничтожить его. Ты считаешь, я правильно поступаю?

Он делает шаг вперед, не сводя с НЕГО глаз. Лицо Исилдура разительно меняется – исчезают усталость и горечь потерь, разглаживается морщинка меж бровей. Он глядит на Кольцо будто ребенок, впервые узревший некое чудо, и это чудо манит его нестерпимо, и нет у него воли, дабы противится этому зову. Мои губы кривятся в усмешке – чего-то подобного я и ожидал. Люди куда слабее нас, эльфов в тех ситуациях, когда необходимо бороться с соблазном. Я привел его сюда, чтобы испытать, не так ли? Но зачем? Зачем мне испытывать его? Возможно, я привел его сюда и затеял эту игру, чтобы отсрочить момент, когда ОНО полетит вниз, в жерло вулкана?

Исилдур подходит почти вплотную; его пальцы предательски дрожат.

-  Ты позволишь мне… взглянуть поближе?

Удивительно, его голос изменился, как и лицо. Он сделался более мягким и слегка заискивающим. Я отстраняюсь, пряча Кольцо. И снова вижу разительную перемену в лице Исилдура – ярость и ненависть на миг искажают его благородные черты до неузнаваемости; огромным усилием воли он сдерживает свой порыв и натянуто улыбается.

   - Прости, если напугал тебя! Я всего лишь хотел взглянуть поближе. Ты ведь спросил у меня совета, не так ли, друг мой?  Совета, как тебе поступить с этой штукой?

   - Напугал? – криво усмехаюсь я, - Разве я выгляжу напуганным … мой друг?

   - Нет, вовсе нет, - Исилдур опускает голову, чтобы скрыть лихорадочный блеск в глазах. – Прими же мой совет, совет человека, который любит тебя, Элронд. Любит всей душой. Не стоит отказываться от того, что само идет тебе в руки. Ты потерял Гил-Гэлада, но взамен судьба преподнесла тебе щедрый дар. Подумай, сколько всего ты сможешь свершить с помощью этого Сокровища!

   - Ты предлагаешь мне воспользоваться оружием Врага? – тон моего голоса столь холоден, что, кажется, способен заморозить Ородруин до самого основания. – Ты безумен. Ты возжелал ЕГО, как только увидел, так ведь?  Ты готов продать за НЕГО свою душу, ты готов солгать за НЕГО, ты готов убить любого за право владеть ИМ! 

Тон моего голоса нежданно громыхнул под сводами пещеры подобно трубе Ульмо. Это был глас обличающего судии, и я трепетал от справедливого гнева и возмущения тем, насколько легко такой сильный воин и мудрый вождь как Исилдур поддался искушению. Но внезапно я осознал, что испытываю те же самые чувства, что и Исилдур. Что мое сердце желает ЕГО так же страстно, как и слабое человеческое сердце.  И справедливый гнев мой сменился жгучей ненавистью. Ненавистью ко всему миру, к себе самому, а более всего к человеку, что стоял сейчас передо мной. К сопернику. К врагу.

   - Гляди, Исилдур! – я встал у самого края пропасти полной огня и высоко поднял Кольцо, - Гляди как твои мечты и желания обратятся в прах!

   - ОТДАЙ ЕГО МНЕ!!!

От его отчаянного вопля содрогнулись Стены пещеры.  Он ринулся ко мне, уже не пряча  пожирающую его жгучую ярость; выхваченный из ножен Нарсил  багрово вспыхнул, столкнувшись с моим клинком.

 … - Элронд, парируй же!

Исилдур оттопыривает нижнюю губу, словно обиженный ребенок; его разгоряченное юношеское лицо сияет свежим румянцем, а в глазах потихоньку остывает боевой азарт. Он в сердцах швыряет меч на землю и валится в густую высокую траву, закинув руки за голову.  Я склоняюсь над ним, любуясь отражением облаков в его ясных серых глазах.

   - Э-эй! – сорвав травинку, я провожу кончиком по его щеке. – Обида не к лицу воину!  Обиженный, ты похож на девицу!

   - Ты обращаешься со мной как с девицей! Опять ты поддался мне! Я же знаю, как ты дерешься на самом деле!

   - Не сердись. Я просто боялся случайно ранить тебя.

   - А я не боюсь боевых ран! Гляди-ка! – закатав рукав, он демонстрирует мне глубокий шрам на правом предплечье.

   - Исилдур… , - мой голос звучит как-то по-особенному, и юноша замирает, не сводя с меня сияющих глаз, - ты дорог мне. Это сложно выразить словами, но я…

Не дав мне закончить, он вдруг порывисто обвивает руками мою шею и валит меня в траву.  Я ощущаю вкус его губ. Горьковатый вкус полыни…

Оглушающий звон стали и бешеная пляска теней вперемешку с багровыми бликами света. Ненависть душным облаком клубится вокруг сцепившихся в жаркой схватке воинов.

Мы не тратим время на прощупывание друг друга. Мы слишком часто оттачивали вместе свое воинское мастерство и слишком хорошо друг друга изучили. Мой меч куда короче и легче Нарсила, однако раненная нога Исилдура мешает ему свободно передвигаться, и я не стесняюсь пользоваться своим преимуществом. Клинки, кажется, с трудом выдерживают нашу ярость и напор – сталь жалобно вскрикивает, столкнувшись со сталью.   Исилдур упорно теснит меня к краю обрыва, стремясь лишить присутствия духа; он выше меня и гораздо массивнее.  Мне все сложнее уходить из-под его ударов, а на лезвие меча виднеются с десяток зазубрин -  Нарсил легко рубит даже самую прочную сталь. Мой меч, наконец, не выдерживает – сокрушенное особенно яростным ударом лезвие ломается, подобно хрупкому стеклу, у самой рукояти, а я теряю равновесие и падаю на колени.  Торжествуя, Исилдур заносит надо мной клинок; его глаза черны и бездонны, подобно поверхности Келед-Зарама под грозовым небом; и ни капли жалости и любви не осталось в его сердце, лишь жажда обладания, что сводит с ума даже самых стойких.  Змеей ускользнув из-под удара, я выхватываю кинжал из ножен, закрепленных у правой щиколотки и вонзаю снизу вверх в незащищенный кольчугой пах своего врага.

Рот Исилдура нелепо разверзнут в безмолвном крике, а глаза едва не выпрыгивают из орбит. У него болевой шок, и смерть его уже близка, я почти ощущаю ее дыхание. Я странно, болезненно возбужден; подхватив в объятия обмякшее тело врага, я  поворачиваю кинжал в ране, вонзаю его глубже с прорвавшейся наружу страстью, словно не металл внутри его тела, а моя собственная восставшая плоть.

Прощай, Исилдур! Я любил тебя превыше всех детей моего брата, почти как самого Элероссэ.  Я буду вспоминать о тебе… Может быть. Моя судьба круто изменится. Я достигну высот, о каких не смел даже мечтать. Теперь мы всегда будем вместе – я и мое Сокровище. Вместе до скончания времен.

Эпилог

Осень близится к концу. У меня ощущение, что мир умирает, опадая с деревьев пожелтевшей листвой.   Наверно потому, что я не знаю – наступит ли весна после грядущей зимы. Что станется с этим миром? Даже Мудрейшим не дано предвидеть. Прости меня, Арагорн. Прости за резкие слова, за черные мысли. Я верю, что сила людей не иссякла. Я верю. Твой путь, как и путь Хранителя Кольца лежит над пропастью, по лезвию ножа. Но ты справишься. Нам всем нужна лишь капелька удачи. Тебе, Фродо и всем, кто отправился с вами в этот нелегкий путь. Счастливый случай, вот что нам нужно.

Элронд, Владыка Ривенделла, опустил голову, оторвав свой взор от дальнего холма, за которым только что скрылся отряд Хранителей. Он заложил руки за спину, с силой сцепив пальцы; глубокая вертикальная морщинка прорезала его лоб.

   - А ведь все могло быть именно так, - прошептал он еле слышно, - Именно так…

 Конец